Признаки игры. Отличительные черты игры Отличительными признаками игры в широком значении являются

27.07.2020

Как и любому явлению, игре свойственны определенные характеристики, признаки, отличающие ее от других категорий.
Конечно, не существует одного конкретного набора таких признаков. Ведь каждый исследователь феномена игры считает своим долгом привнести что-то свое, новое, пополняя список уже предложенных свойств.
Людвиг Витгенштейн в «Философских исследованиях» задается вопросом: «Что свойственно всем играм?» и убеждается в том, что любой из потенциальных признаков оказывается неприложимым к некоторым видам игр. Соперничество? — но его нет в пасьянсе. Победа и поражение? — но их нет в подбрасывании мяча. Ловкость и удача? — но их нет в шахматах. Развлечение — тоже не всегда имеет место. «Мы видим сложную сеть сходств, переплетающихся и пересекающихся (...) Ты, в сущности, не знаешь, что ты имеешь в виду под словом игра» , — говорит Витгенштейн.
Решению проблемы выделения наиболее существенных признаков игры уделяет внимание и исследователь игровой концепции И. Хейзинг и С. А. Смирнов. «С внешней стороны, — пишет он — с признаками игры трудно не согласиться. Да, игра — это свободная деятельность, она не диктуется необходимостью. Да, это выход за рамки повседневной жизни, «перерыв повседневности». Игра носит незаинтересованный, неутилитарный характер. Да, игра имеет свой хронотоп — свое пространство-время, она обособлена от неигрового пространства. Да, игра имеет свои правила. Игровое сообщество образует свой мир, которому и подчиняется, а нарушитель изгоняется из этого мира. Да, да, да. Но это ли игрообразующие признаки? Они ли конституируют игру? Означают ли эти признаки, что всякая свободная деятельность тогда—игра? Что всякое незаинтересованное действие—игра. Игра — это излишество? Или она необходима человеку? Человеку как какому существу? Какая у нас антропология? Что есть человек?.. Самостоятельный хронотоп у игры — тоже вторичный признак. У всякой деятельности — свой хронотоп, свои правила и нормы. И всякая деятельность может быть и забавой, и серьезным делом. все упирается в некую особую онтологию не только игры, но и человека вообще. И уже в рамках этой онтологии можно пытаться строить онтологию игры»29.
Однако, несмотря на относительно пессимистический взгляд С. А. Смирнова признаки и функции игры в процессе изучения ее природы и генезиса все же были выведены. Например, многие психологи и физиологи выделили так называемую биологическую функцию еще при рассмотрении игр животных и детей. Одни исследователи полагали, что источник и основа игры могут быть сведены к высвобождению избыточной жизненной силы, проявлением «бьющей через край» энергии. Например, Ф. Шиллер рассматривает игру как наслаждение, связанное со свободным от внешней потребности проявлением избытка жизненных сил. По мнению других, живое существо, играя, следует врожденному инстинкту подражания. Так, психолог Э. Берн отмечает, что игра вообще по своей сути имитативна . А исследователь первобытной культуры Э. Тейлор выделяет отдельный тип обрядовых игр, которые он так и называет «подражательными», Вот как он описывает «пляску бизонов» — танец, исполняемый с целью вызвать появление стада животных: «Чтобы вызвать появление стада, индейцы стремятся стать подобными бизонам — они коллективно подражают их движениям и повадкам, а иногда, для большего сходства надевают на себя бизоньи шкуры»31. Американский психолог С. Миллер вообще разделяет все игры на два типа «игру-подражание» и «игру-воображение» и утверждает, что практически все коллективные игры — чистой воды имитация и борьба . Но изначальным свойством игры все же предлагается считать накал или напряжение. Философ И. Хейзинга рассматривает данные качества как сущность игры. Именно присутствующий в игре накал заставляет ребенка визжать от восторга, игрока — забывать себя от страсти, приводит в исступление многочисленных болельщиков спорта. «Этот накал, — говорит Хейзинга, — не объяснить никаким биологическим анализом». Иногда эта напряженность и накал достигают апогея. Тогда игра перерастает в конфликт-игру с присущими ей разновидностями: спортивной, азартной, развлекательной, интеллектуальной. Как утверждают некоторые исследователи кризисных ситуаций, «стоит исключить из игры ее конфликтную сторону, как она тут же теряет всякую привлекательность». Помимо этого, конфликты-игры моделируют реальные конфликтные ситуации с присущими им кульминацией и поиском оптимальных путей выхода. Таким образом, конфликты-игры выступают в качестве отвлекающего маневра, принимающего на себя конфликтные настроения общественности, выступая в роли сдерживающей силы при развитии разного рода кризисных ситуаций.
Напряжение же, по Хейзинге, — это свидетельство неуверенности, но и наличие шанса, в нем сказывается и стремление к расслаблению. Напряжение — это, когда что-то удается при определенном усилии. Присутствие этого элемента заметно еще в хватательных движениях ребенка. Элемент напряжения преобладает и в одиночных играх на ловкость или сообразительность, таких, как головоломки, мозаичные картинки, пасьянс, стрельба по мишени, и возрастает в своем значении по мере того, как игра в большей или меньшей степени принимает характер соперничества. В азартных играх и спортивных состязаниях напряжение доходит до крайней степени. Именно элемент напряжения сообщает игровой деятельности, которая сама по себе лежит вне области добра и зла, то или иное этическое содержание. Ведь напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физические силы, упорство, изобретательность, мужество и выносливость, но вместе с тем и его духовные силы, поскольку он, обуреваемый пламенным желанием выиграть, вынужден держаться в предписываемых игрою рамках дозволенного. Разделяет воззрения И. Xейзинги Ф. Бойтендайк, который среди трех исходных влечений, приводящих к игре, выделяет динамику напряжения-разрешения, столь существенную для игры .
Но есть и противоположное мнение. Так, X.-Г. Гадамер утверждает: движение в игре «производится без напряжения. как бы само собой. Легкость игры. субъективно познается в опыте как разрядка. Структурная упорядоченность игры дает игроку возможность как бы раствориться в ней и тем самым лишает его задачи быть инициативным, каким он должен быть при напряжениях, свойственных бытию». И все же напряжение и накал, обычно присущие игре, подводят нас к рассмотрению игры как соревнования.
Xейзинга считает, что игра и есть «состязание в том, кто лучше других что- то представит». «Показывать» или «представлять» — значит «ставить перед глазами». Это, может быть, простой показ перед зрителями чего-либо данного самой природой (например, демонстрация павлином своего оперения перед самкой).
Итак, показ или представление невозможно без зрителей, то есть игру должен кто-то видеть, оценивать, игрой должен кто-то восторгаться.
Вот любопытные мысли Э. Канта по этому поводу из черновиков 80-х годов: «Человек не играет в одиночку. Не будет он один гонять бильярдные шары, сбивать кегли, играть в бильбоке или солитер. Все это он делает для того только, чтобы показать свою ловкость. Наедине с самим собой он серьезен. Точно так же он не затратит ни малейшего усилия на красоту, это произойдет лишь в ожидании того, что ее увидят другие и будут поражены. То же самое с игрой. Игру без зрителей можно счесть безумием» .
Об этом же говорит и X.-Г. Гадамер: « Сам характер движения столь явно и столь существенно принадлежит к сфере игры, что в конечном итоге игр «в одиночку» вообще не бывает, а именно: чтобы игра состоялась, «другой» не обязательно должен в ней действительно участвовать, но всегда должно наличествовать нечто, с чем играющий ведет игру и что отвечает встречным ходом на ход игрока». И далее: « игра вообще осуществляется в виде представления для зрителя».
Таким образом, игра имеет прямое отношение к общительности, развивает ее. Данный постулат подтверждается самим определением игры, выведенным психологом Э. Берном: «Игрой мы называем серию следующих друг за другом трансакций (единиц общения) с четко определенным предсказуемым исходом».
Каков же этот исход?
Исход игры заключается в выигрыше или победе, в которых воплощается игровая кульминация. В игре все предварительные ходы нацелены именно на выигрыш, а каждый последующий шаг, насколько это возможно, старается приблизить победу.
Игра и начинается, и ведется ради победы. Но победе сопутствуют всевозможные способы наслаждаться ею. Прежде всего как торжеством, триумфом, празднуемом данной группой в обстановке похвал и приветственных возгласов. Из победы вытекают следующие за нею честь, почет и престиж.
То есть происходит возвышение объекта. Таким образом, выигрывается нечто большее, нежели только игра сама по себе. Выигрывается почет, приобретается честь, слава, зарабатывается авторитет.
Также следует отметить, что победа может быть не только реальной, но и «условной» (например, победа над непобедимым (смертью) или очень сильным противником (убитое на охоте животное для первобытных людей))36.
Разделение победы на реальную и условную проистекает из раздвоенности, двуплановости самой игры, которая в свою очередь исходит из принадлежности человека к двум мирам. Так, Кант утверждает, что «человек — дитя двух миров, чувственного и интеллигибельного, он как бы постоянно пребывает в двух сферах». Подобная раздвоенность переносится и на игру. Играющий все время как бы пребывает в двух действительностях. Умение же играть и заключается в овладении двуплановостью поведения. Играющий придерживается определенных правил, но никогда не забывает об их условности.
О замене в игре безусловной (реальной) ситуации условной (игровой) говорит и Ю. М. Лотман, называя игру лишь особого типа моделью действительности. Условная реальность предполагает собой некую свободную деятельность, которая осознается как ненастоящая, не связанная с обыденной жизнью, вымышленная. О двуплановости игры в рамках понятий «вымышленное — действительное» так говорит Г. Спенсер в своей работе «Основания психологии»: «Животное охотно предается вымышленным действиям, так сказать театральному представлению своих действительных деятельностей. Также и у людей. Игры детей — няньчание кукол, игры в гости и т. д. — суть театральные представления взрослых деятельностей». В связи с рассмотрением проблемы двуплановости игры встает вопрос о том. является ли переход в вображаемую ситуацию отходом от реальности. С. Л. Рубинштейн в своей книге «Основы общей психологии» отвечает на него так: « В игре есть отлет от действительности, но есть и проникновение в нее. Поэтому в ней нет ухода, нет бегства от действительности в будто бы особый, мнимый, фиктивный, нереальный мир. Все, чем игра живет и что она воплощает в действии, она черпает из действительности. Игра выходит за пределы одной ситуации, отвлекается от одних сторон действительности с тем, чтобы еще глубже в действенном плане выявить другие». Но ее нельзя рассматривать лишь как зеркало, отражающее процессы других областей. Такое понимание этой категории слишком узко. Скорее игра создает свой особый мир, лежащий на грани иллюзии и действительности. Таким образом, она как бы немного отодвигается и от иллюзии, и от реальности, обособляется от них своими границами места и времени.
Очередным характерным признаком игры следует назвать замкнутость, отграниченность, которая, согласно Гадамеру, и создает «открытость игры для зрителя». Временная отграниченность связана с тем, что у игры есть начало, а есть и конец. Пока она идет, в ней есть движение вперед и назад, чередование, очередность, завязка и развязка.
Еще разительней временного ограничения — ограничение места. Всякая игра протекает в заранее обозначенном игровом пространстве, материальном или мысленном, преднамеренном или само собой разумеющемся.
Арена, игральный стол, сцена, киноэкран — все они, по форме и функции, суть игровые пространства, то есть «отчужденная земля», обособленные, выгороженные территории, где имеют силу свои особые правила.
Игра — всегда деятельность по определенным правилам, устанавливающая свой, присущий только ей совершенный порядок. Игра сама уже и есть порядок. И этот порядок непреложен. Малейшее отклонение от него мешает игре, вторгается в ее самобытный характер, лишает ее собственной ценности. Правила присущи каждой игре. Они составляют ее сущность. Они бесспорны и обязательны и не подлежат никакому сомнению. Чем совершеннее и более развернута игра, тем больше неписанных внутренних правил, которые подчиняют себе все большее количество игровых моментов: взаимоотношения играющих, последовательность развертывания сюжета и т. д. Но стоит хоть немного отойти от правил, и мир игры тотчас рушится. Никакой игры больше нет. Оклик родителей, свисток судьи снимает все чары, и обыденный мир снова вступает в свои права. Это подтверждает французский философ Жан-Франсуа Лиотар: «... если нет правил, то нет и игры; даже небольшое изменение правила меняет природу игры, а «прием» или высказывание, не удовлетворяющее правилам, не принадлежат определяемой ими игре».
Глубокая связь игры с идеей порядка, наличием правил и представляет собой причину соотнесенности игры с миром эстетического. Игра склонна быть красивой. Более примитивные формы игры изначально радостны и изящны. Красота движения человеческого тела находит в игре свое высочайшее выражение. В своих наиболее развитых формах игра пронизана ритмом и гармонией, этими благороднейшими проявлениями эстетической способности, дарованными человеку. Связи между красотой и игрой прочны и многообразны. Вышесказанное, скорее всего, относится к человеческим играм, ведь именно у человека «сила воображения делает скачок к эстетической игре». Эстетика игры связана и с ее этикой, проявляющейся в непреложном чувстве справедливости. Игра всегда справедливое испытание каких-либо качеств: отваги, находчивости, эрудиции. Поэтому так возмущают неправильное судейство, нечестная конкурентная борьба, использование грязных технологий в игре.
Эстетически и этически прекрасным может быть только свободное действие. Отметим, что свобода как верный признак игры была изучена ранее других. Еще в 1933 г. видный голландский ученый Ф. Бойтендайк дает этимологический анализ слова «игра» и говорит о тесном сближении данного термина и понятия «свобода».
И игра есть прежде всего и в первую очередь свободное действие. Игра по принуждению не может о ставаться игрой. Разве что — вынужденным воспроизведением игры. Игра не может быть вызвана физической необходимостью и, тем более, моральной обязанностью. Она свободна от форм долже- ствования и назидания. Она не есть какая-либо задача. Ей предаются в свободное время. Игра свободна, она и есть сама свобода. Эта свобода может выражаться и в предании игре некой формы таинственности, которой она столь охотно себя окружает. Уже маленькие дети увеличивают заманчивость своей игры, делая из нее «секрет». Ибо она для нас, а не для других. Что делают эти другие за пределами нашей игры, до поры до времени нас не касается. Внутри сферы игры законы и обычаи обыденной жизни не имеют силы. Мы суть и мы делаем «нечто иное».
Инобытие и тайна игры зримо выражаются в переодевании, в котором и заложено то преобразование, делающее игру игрой. Именно здесь необычность игры достигает своей высшей точки. Переодевшийся или надевший маску «играет» иное существо. Но он и есть это иное существо! Детский страх, необузданное веселье, священный обряд и мистическое воображение в безраздельном смешении сопутствуют всему тому, что есть маска и переодевание.
Еще одним признаком игры считается образность. Ф. Бойтендайк подчеркивает, что «и человек, и животные играют только с образами. Предмет только тогда может быть игровым объектом, — продолжает он, — когда он содержит возможность образности. Сфера игры — это сфера образов, и в связи с этим сфера возможностей и фантазии». Образность предмета как существенный признак игры рассматривается и К. Гроссом.
Суммируя, мы можем назвать игру «некоей свободной деятельностью, которая осознается как ненастоящая, не связанная с обыденной жизнью и тем не менее могущая полностью захватить играющего; которая не обусловливается материальными интересами или доставляемой пользой; которая протекает в особо отведенном пространстве и времени, упорядоченно и в соответствии с определенными правилами и вызывает к жизни общественные объединения, стремящиеся окружать себя тайной или подчеркивать свою необычность по отношению к прочему миру своеобразной одеждой и обликом».
В заключение параграфа приведем некоторые суждения по поводу значимости игрового начала в человеческой жизнедеятельности.
Игра — сопровождение, дополнение, часть жизни вообще. Она украшает жизнь, заполняет ее и как таковая делается необходимой. Человек ощущает эту необходимость через побуждение к игре, непреодолимое внутреннее стремление, которому он предается, не задаваясь вопросами «почему?» и «для чего?» он это делает. Необходима игра индивидууму и как биологическая функция. Ведь, согласно утверждению Ф. Шиллера, «Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и человек бывает вполне человеком лишь тогда, когда играет».
Игра необходима не только человеку, но и обществу в целом, в силу заключенного в ней смысла, в силу своего значения, в силу своей выразительной ценности, а также духовных и социальных связей, которые она порождает, — короче говоря, как культурная функция. Она удовлетворяет идеалам индивидуального самовыражения — и общественной жизни.
В более широком плане игры — неотъемлемая, динамичная часть плана жизни индивидуума. Все игры оказывают на судьбу их участников очень важное, а иногда и решающее влияние. Они поощряют чувство здоровья, повышают всю жизнедеятельность, освежает душевную организацию.
Кроме того, игра — школа общительности, социальности, стимулятор развития воображения и интеллектуальных способностей.
И наконец, игра может быть не только частью жизни, но и самой жизнью. Ведь всем известна фраза: «Вся наша жизнь — игра, а мы в ней актеры». И верно: каждый, взрослея, выбирает себе роль, надевает определенную маску, становится лицедеем. Вполне возможно, что настоящего человека мы видим только на родильном столе и на смертном ложе.

Игра в тренинге. Возможности игрового взаимодействия Леванова Елена Александровна

1.2. Признаки игры

Мы можем назвать игру, с точки зрения формы, некоей свободной деятельностью, которая осознается как «ненастоящая», не связанная с обыденной жизнью и, тем не менее, могущая полностью захватить играющего; которая не обусловливается никакими ближайшими материальными интересами или доставляемой пользой; которая протекает в особо отведенном пространстве и времени, упорядоченно и в соответствии с определенными правилами и вызывает к жизни общественные объединения, стремящиеся окружать себя тайной или подчеркивать свою необычность по отношению к прочему миру своеобразной деятельностью.

Дж. Хейзинг

Признак ограниченности (временной и пространственной). Как правило, игра разыгрывается в определенных рамках пространства и времени. Ее течение и смысл заключены в ней самой. Она имеет свое начало (завязку) и конец (развязку): начинается и заканчивается в определенный момент. С ее временной , казалось бы, ограниченностью непосредственно связано одно качество: будучи однажды сыгранной, игра останется в памяти участников и/или зрителей как некое духовное творение (ценность), которое может быть повторно сыграно в любое время – немедленно или по прошествии длительного времени.

Что касается пространственного ограничения , то оно очевидно – любая игра протекает внутри своего специфического пространства. Внутри этого пространства царит свой особый безусловный порядок, создаваемый с помощью правил. Малейшее отклонение от установленного порядка расстраивает игру, лишает ее собственного характера, вплоть до обесценивания ее процесса и результата. Благодаря правилам она возобновляется вновь и вновь, изначально игра есть порядок: ограниченный, но совершенный!

Признак эстетичности. В органичной связи с порядком игра располагается в большей степени на территории эстетического. Она имеет склонность быть красивой. Когда игра порождает красоту, то ее ценность для культуры становится очевидной, но не является необходимой или обязательной. С равным успехом в плоскость культуры игру могут возвести физические, интеллектуальные, моральные или духовные ценности.

Чем более игра ценна для жизнедеятельности индивидуума или группы людей, тем полнее она растворяется в культуре.

Признак добровольности. Игра не долг, не закон. По приказу играть нельзя, игра добровольна , поскольку есть свобода. Вместе с тем этот процесс не только освобождает, но и связывает: он зачаровывает, приковывает и втягивает в себя участников. Игра исполнена тех двух благороднейших качеств, которые человек способен замечать в вещах окружающего мира и сам может выразить: ритма и гармонии!

Признак неординарности. Игра – это всегда необычно. Это возможность отойти от реалий существующего мира, порой добиться невозможного, казалось бы, недостижимого:

Побыть некоторое время животным (например, ежиком);

Неодушевленным предметом (например, книгой);

Стать статусом выше (скажем, в роли короля) и т. д.

Игра интенсивно вовлекает в себя всего человека, предоставляя ему новые возможности и активизируя его способности. Кроме того, неординарность игры самым характерным образом проявляется в таинственности, которой игра любит себя окружать. «Инобытие» и тайна игры вместе наглядно выражаются в переодевании: реальном или «надевании маски». Человек, «играя» другое «существо», становится этим «другим существом», обретая неординарную свободу действий и мыслей.

Игра – это «инобытие», она лежит вне рамок добра и зла!

Признак включенности. Подчиняясь игровым правилам, человек свободен от обычных – принятых им самим и в обществе – условностей. Игра снимает то жестокое напряжение, в котором современный человек пребывает в повседневной жизни. Это достигается за счет включенности в игру. Только через включенность в игровое взаимодействие человек получает возможность разрядиться, мобилизоваться, расслабиться и т. п. Включившись в игру, участник может подвергнуться своеобразной проверке своей физической силы, выдержки и упорства, смекалки и находчивости, удали и отваги, умений и мастерства, а вместе с тем проверке подвергнутся и духовные силы и качества играющего: его порядочность и отзывчивость, ответственность и честность, практически все нравственно приемлемые нормы.

Объединяющее участников – партнеров по игре – чувство, что они пребывают в некоем исключительном положении, вместе делают что-то важное, вместе обособляются от прочих, выходят за рамки всеобщих норм жизни, – это чувство магическим образом сохраняет свою силу далеко за пределами игрового времени.

Ошибки восприятия игры:

Игра не имеет никакого отношения к реальности.

Игра – это несерьезное занятие, не дающее никаких полезных результатов, а только удовольствие.

Игра – это исключительно досуг и развлечение.

В игры играют дети.

Из книги Способность любить автора Фромм Аллан

Признаки нелюбви Существуют красноречивые признаки неспособности любить. Конечно, они меняются от одного индивида к другому. К тому же, как всегда, есть исключения. Однако стоит задуматься над самыми ясными такими признаками и задать себе вопрос: а способны ли любить

Из книги Достигатор на халяву автора Курамшина Алиса

Признаки халявы Подарки – это одна из разновидностей халявы. Но не любая халява, как и не все подарки, одинаково полезна. Не перевелись ещё на Руси мошенники, завистники и желающие каким-то образом надуть, облапошить, обвести вокруг пальца. О том, как распознать этих лихих

Из книги Шпаргалка по социальной психологии автора Челдышова Надежда Борисовна

79. Масса и её признаки Масса – это достаточно организованное, сознательное образование с нечеткими границами, которое отличается разнородностью и поэтому не слишком устойчиво.Масса представляет собой совокупность большого количества людей, составляющих аморфное

Из книги Психология конфликта автора Гришина Наталья

Признаки конфликтов Сравнение и анализ различных определений конфликта позволит выделить его инвариантные признаки и хотя бы в первом приближении ограничить его проблемное поле.Авторы большинства существующих определений конфликта сходятся относительно лежащего в

Из книги Обратная сторона власти. Прощание с Карнеги, или Революционное руководство для марионетки автора Штайнер Клод

Игры, в которые играют люди, и игры власти Студенты, изучающие транзактный анализ и игры, в которые играют люди, могут заметить сходство между этими играми и играми власти. Позвольте мне воспользоваться возможностью провести краткий сравнительный анализ этих двух типов

Из книги Тяжелые личностные расстройства [Стратегии психотерапии] автора Кернберг Отто Ф.

КЛИНИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ ПАРАНОИДНАЯ РЕГРЕССИЯ Параноидная регрессия в переносе характеризуется крайней подозрительностью по отношению к аналитику, доходящей почти до степени бреда, которая может длиться от одного часа до нескольких недель или (редко) месяцев. Вне

Из книги Манипулирование личностью автора Грачев Георгий

Глава 2 Манипулятивные игры в межличностном взаимодействии (психологические игры как технологии манипулирования личностью) 2.1. Общая характеристика межличностных манипулятивных игр.Само понятие игры в приложении к анализу межличностного взаимодействия людей введено

Из книги Измененные состояния сознания автора Тарт Чарльз

Основные признаки ИСС Хотя у различных ИСС есть много общего, существуют некоторые общие формирующие влияния, которые, по-видимому, отвечают за многие их очевидные различия во внешних проявлениях и субъективном опыте. Даже если при продуцировании определенных ИСС

Из книги Когнитивная психотерапия расстройств личности автора Бек Аарон

Диагностические признаки Когда пациент с АРЛ поступает на лечение, клиницист стоит перед начальной задачей определения расстройства и заключения контракта о лечении. В формулировке лечебного контракта клиницист должен открыто проинформировать пациента о его диагнозе

Из книги Этот слабый сильный пол автора Толстая Наталья

Признаки неверности Есть ряд признаков в поведении мужчины, которые должны тебя заставить насторожиться. Хорошо бы знать эти тревожные звоночки и успевать их нейтрализовать. Он часто задерживается на работе (уже больше двух недель). Не держит отчета, где был. По

Из книги Очерки по психологии сексуальности автора Фрейд Зигмунд

Признаки эрогенных зон Из примеров сосания можно извлечь еще некоторые признаки эрогенных зон. Это место на коже или на слизистой оболочке, на котором известного рода раздражения вызывают ощущения удовольствия определенного качества. Не подлежит сомнению, что

Из книги Психолингвистика автора Фрумкина Ревекка Марковна

4. ГЕШТАЛЬТЫ И ПРИЗНАКИ Гештальт - это мыслительная реалия, т. е. термин, принадлежащий определенной теории и вне ее не имеющий смысла. Гештальт как таковой нельзя увидеть или нарисовать, поскольку это конструкт, теоретическое построение. В научный обиход его ввели

Из книги Избавление от всех болезней. Уроки любви к себе автора Тарасов Евгений Александрович

Из книги Интеллект: инструкция по применению автора Шереметьев Константин

Признаки неудачи – Как жизнь? – Мухам бы понравилось. Очень трудно поверить в то, что причиной ваших неудач может быть сущая малость – ваши мысли.В нашей культуре мыслям особо значения не придается: «Ну, подумаешь – подумал!»Поэтому, придя на работу, вы совершенно

Из книги Разумный мир [Как жить без лишних переживаний] автора Свияш Александр Григорьевич

Признаки игры Но игра - это не все, что вы делаете в жизни. Игра имеет свои специфические признаки, и главный из них - это наличие вполне конкретной цели, к которой вы стремитесь. Если вы просто совершаете какие-то поступки - автоматически, по привычке или в силу

Из книги Успех или Позитивный образ мышления автора Богачев Филипп Олегович

Всякая Игра есть, прежде всего, и в первую очередь свободная деятельность. Игра по приказу уже больше не игра. В крайнем случае, она может быть некой навязанной имитацией, воспроизведением игры. Разумеется, свободу тут следует понимать в более широком смысле слова, при котором не затронуты проблемы детерминизма. Ребёнок и животное играют, потому что испытывают удовольствие от игры, и в этом заключается их свобода.

Как бы то ни было, для человека взрослого и дееспособного игра есть функция, без которой он мог бы и обойтись. Игра есть некое излишество. Потребность в ней лишь тогда бывает насущной, когда возникает желание играть. Во всякое время игра может быть отложена или же не состояться вообще. Игра не диктуется физической необходимостью, тем более моральной обязанностью. Игра не есть задание. Она протекает «в свободное время».

Таким образом, налицо первый из главных признаков игры: она есть свобода. Непосредственно с этим связан второй признак.

Игра не есть «обыденная» жизнь и жизнь как таковая. Она украшает жизнь, она дополняет её и вследствие этого является необходимой. Она необходима индивидууму как биологическая функция, и она необходима обществу в силу заключённого в ней смысла, в силу своего значения, своей выразительной ценности Резник Ю.М. Введение в изучение социальной антропологии. М., 1997. С. 135..

Игра обособляется от «обыденной» жизни местом действия и продолжительностью. Изолированность составляет третий отличительный признак игры. Она «разыгрывается» в определённых рамках пространства и времени. Здесь перед нами ещё один новый и позитивный момент признак игры. Игра начинается и в определённый момент заканчивается. Пока она происходит, в ней царит движение, подъём, спад, чередование, завязка и развязка. Ещё замечательнее временного ограничения пространственное ограничение игры. Любая игра протекает внутри своего игрового пространства, которое заранее обозначается. Арена цирка, игральный стол, волшебный круг, сцена - все они по форме и функции игровые пространства. Внутри игрового пространства царит собственный, безусловный порядок. И это ещё одна новая положительная черта игры - творить порядок. Игра есть порядок.

У каждой игры свои правила. Они диктуют, что будет иметь силу внутри ограниченного игрой временного мирка. Правила игры безусловно обязательны и не подлежат сомнению. Стоит нарушить правила и игра становиться невозможной, она перестаёт существовать.

Исключительность и обособленность игры проявляются самым характерным образом в таинственности, которой игра любит себя окружать. Уже маленькие дети повышают заманчивость своих игр, делая из них «секрет». Это игра для нас, а не для других. Что делают эти другие за пределами нашей игры, нас временно не интересует.

Инобытие и тайна игры вместе наглядно выражаются в переодевании. Здесь достигает законченности «необычность» игры. Переодеваясь или надевая маску, человек «играет» другое существо.

Суммируя эти наблюдения с точки зрения формы, мы можем теперь назвать игру свободной деятельностью, которая осознаётся как «невзаправду» и вне повседневной жизни выполняемое занятие, однако она может целиком овладевать играющим, не преследуя при этом никакого прямого материального интереса Резник Ю.М. Введение в изучение социальной антропологии. М., 1997. С. 136..

Й. Хейзинга всю культуру выводит из игры, поскольку распространяет феномен игры и на животных. Согласно ему, игра старше людей. На первый взгляд, это верно, особенно когда мы начинаем понимать игру через ее признаки, лежащие на поверхности: она не диктуется необходимостью (свободное действие), выводит играющего за пределы повседневности («перерыв повседневности»), она не утилитарна, она обособлена от неигрового мира (имеет свой хронотоп, т.е. пространство -- время), игровое сообщество образует свой мир, свои правила (животные хорошо различают агрессию и игру).

Однако эти признаки не конституируют игру, они лишь сопровождают ее, ибо их можно приписать любому миру людей: миру труда и знаний, любви, борьбы... Если судить о природе игры лишь по ее признакам, то получится вывод, что вся жизнь людей -- это игра (недаром распространилась традиция в любом мире искать «правила игры» -- в политике, праве, морали, в экономических и межличностных отношениях). Это говорит о том, что к игре мы стали относиться как к эпифеномену, т.е. производному от многих факторов, у которого нет своей жизнеутверждающей силы.

Углубленный анализ вопроса приводит к следующим взглядам на природу игры. Игра относится к тем культурно-деятельностным образованиям, суть которых выявляется лишь в процессе умозрения и внутреннего переживания играющего. Он врывается в новый мир со своими правилами, которые застал уже сформированными и в рамках которых ему предлагается испытать себя в рискованном порыве к своему экзистенциальному самоопределению и самоутверждению. Этот порог нового бытия играющий переступает, часто обретая состояние экстаза -- восторженно-исступленного эмоционального состояния, дающего стартовую энергию для раздвигания горизонтов устоявшегося бытия. Исходный смысл игры -- стремление человека к полноте бытия, порождающее новые миры и дающее ему ощущение такой полноты. Свободное деятельностное состояние, острота ощущения которого особенно усиливается в случаях игры с жизнью и смертью во имя постижения играющим своей экзистенции, -- это не тренировка и подготовка к жизни, как еще истолковывают смысл и функции игры некоторые исследователи, а сама жизнь, но в «Зазеркалье», в смещенном мире символики, рожденном фантазией, стимулируемой стремлением каждого человека к своей естественной, целостной жизни, определенной, как ему кажется, благостной судьбой. Эти истоки в мире идей выражены, например, в триадах Вера, Надежда, Любовь или Добро, Истина, Красота.

По мере возрастания разнообразия людей (это историческая тенденция) и развития индивидуальности человека такие символические игры, связанные с игровым содержанием, будут развиваться «вширь и вглубь», т.е. количественно и качественно. Так, на наших глазах бурно развиваются виртуальные миры, обязанные своим техническим происхождением развитию объемного телевидения Резник Ю.М. Введение в изучение социальной антропологии. М., 1997. С. 137-138..

Можно придти к выводу о том, что субъектом игры является не человек, а сама игра, т.е. указать на примат игры над играющим, предлагающей свой механизм вовлечения человека в игру и проживания игры человеком. В этом утверждении есть нечто мистическое. Но это на первый взгляд. Все становится ясно на рациональном уровне, если мы примем, что игра своим появлением и развитием обязана природе человека, в которой заложено стремление к самоопределению в мире людей. Фантазия человека при этом выполняет роль конструктора мира игры. Однако отдельный человек, рождаясь и социализируясь, застает множество форм и видов игры уже устоявшимися, и в этом смысле его включение в мир игры производится как бы самой игрой. В этом случае она -- властелин над играющим. Игра в той же мере творит игрока, как играющий воспроизводит и творит мир игры.

Й. Хейзинга сводит всю культуру к феномену игры, а ее саму выводит из ритуала. Сейчас добыто много доводов в пользу того, что это не так и что игра, если ее сущность понимать исходя из природы человека, есть нечто, что невозможно понять без учета фундаментальных оснований существования человека в мире людей и мире природы. Более того, она является одним из этих феноменов, постоянно воспроизводящихся в жизни людей, который порождает, в свою очередь, искусство, ритуал, религиозные и светские культы, спорт и т.д. Игропорождающая сила заключена в вечном стремлении людей к личному самоутверждению и самоопределению, к целостности своей личности за счет поиска новых миров в условиях конечности своего существования.

Общеизвестно, что отсутствие интереса к изучению того или иного предмета является одной их важнейших причин низких результатов обучения учащихся. Как вызвать заинтересованность у детей в изучении отдельных тем и всего предмета? Одним из путей решения этой проблемы является организация и проведения деловых игр.

Что это за метод? В чем его сущность и каковы его отличия от традиционных методов обучения.

Наиболее распространенным методом обучения является традиционный, при котором основное внимание сосредотачивается на изложении знаний в определенной системе, в наглядной и доступной форме. При этом каждый педагог стремится, прежде всего, сообщить нужный материал и добиться прочности его усвоения. Организуя преподнесение учебного материала, учитель оказывает влияние на активизацию познавательной деятельности учащихся, но это влияние носит косвенный характер. На уроке не у всех учеников включается активная познавательная деятельность. Традиционное обучение ставит учащегося в "ответную" позицию. Цели задаются преподавателем, ученик отвечает на его вопросы, выполняет учебные задания, активен по особому указанию и разрешению. Всем известно, что при таком изложении материала часть ребят перестает активно работать. Если на занятии работает только преподаватель, учащиеся пассивны, т.е. бездеятельны, безразличны ко всему, что происходит в классе, такой урок не имеет никакой ценности. При таких условиях пропадает интерес к учебе и желание учиться. Еще в прошлом веке К.Д. Ушинский писал: "Более всего необходимо, чтобы для воспитанника сделалось невозможным то лакейское препровождение времени, когда человек остается без работы в руках, без мысли в голове, потому что в эти минуты портится голова, сердце и нравственность" .

Многие исследователи стремились создать дидактические условия преодоления равнодушия к знаниям, нежелания учиться, развития познавательных мотивов и интересов. Здесь нет места принуждению к активности, а только побуждение к ней. Для этого учащегося надо включать в познавательную деятельность, которая направлена на достижение цели, объединяющей учителя и ученика, - на формирование творческой личности.

Направление и уровень активности во многом определяет система потребностей и мотивов учащегося. Это то, что побуждает человека ставить проблемы, концентрировать усилия на их разрешении. Поэтому воспитание личности ученика как будущего специалиста зависит в первую очередь от его потребностей и мотивов. Соотношение различных мотивов обусловливает выбор содержания воспитания, конкретных форм и методов обучения, условия организации всего процесса формирования активной творческой личности.

Что такое деловые игры? Однозначного определения деловых игр нет. Например, в литературе встречаются следующие определения:

Деловая игра - это групповое упражнение по выработке последовательности решений в искусственно созданных условиях, имитирующих реальную производственную обстановку .

Деловая игра - это средство развития профессионального творческого мышления, в ходе ее человек приобретает способность анализировать специфические ситуации и решать новые для себя профессиональные задачи .

Деловая игра - это своеобразная система воспроизведения управленческих процессов, имеющих место в прошлом или возможных в будущем, в результате которой устанавливается связь и закономерности существующих методов выработки решении на результаты производства в настоящее время и в перспективе .

Деловая игра - это имитационная модель, воспроизводящая реальные объекты и события, служащая средством эффективного усвоения полученных знаний и непосредственного перехода от учебы к практике.

Деловая игра представляет собой модель, в которой содержание обучения задано системой производственных ситуаций или задач, а деятельность обучающихся на той или иной "должности" - системой ролей, ролевых предписаний и правил.

Можно обратить внимание на то, что во всех определениях указана обязательная составляющая деловой игры - это модель реальной деятельности специалистов. Первоначально деловые игры создавались с целью помочь руководителям принимать наиболее рациональные решения на производстве. В игре имитируется рабочая обстановка, которая имеет место в действительности. Ставится актуальная проблемная ситуация. Среди участников распределяются роли должностных лиц, имеющих отношение к разбираемой проблеме. Различие ролевых целей и наличие общей цели игрового коллектива способствует созданию атмосферы реальных отношений между коллегами и той обстановке, в которой предстоит принимать решения настоящим работникам.

Для деловой игры характерны следующие признаки:

1. Имитационная модель профессиональной деятельности и производственных отношений.

2. Проблемная ситуация.

3. Наличие ролей.

4. Наличие ролевых целей и общей цели всего коллектива.

5. Взаимодействие участников, исполняющих те или иные роли.

6. Коллективная деятельность.

7. Цепочка решений.

8. Система оценивания.

Деловая игра - средство моделирования разнообразных условий профессиональной деятельности методом поиска новых способов ее выполнения. Деловая игра имитирует различные аспекты человеческой активности и социального взаимодействия. Игра также является методом эффективного обучения, поскольку снимает противоречия между абстрактным характером учебного предмета и реальным характером профессиональной деятельности. Существует много названий и разновидностей деловых игр, которые могут отличаться методикой проведения и поставленными целями: дидактические и управленческие игры, ролевые игры, проблемно-ориентированные игры и др.

Применение деловых игр позволяет выявить и проследить особенности психологии участников .

Деловые игры активизируют мыслительную деятельность школьников и являются одним из новых эффективных методов обучения.

Деловые игры можно использовать как средство обучения, воспитания и развития на уроках информатики.

Материалом для подбора задания могут служить задачи повышенной трудности из школьных учебников. Задачи подбираются на сообразительность.

Структурными основными компонентами деловой игры являются:

индивидуальная работа;

групповое обсуждение;

результат игры.

При подготовке к уроку, содержащему деловую игру, необходимо составить сценарий, указать временные рамки игры, учесть уровень знаний.

При организации деловой игры необходимо придерживаться следующих положений:

а) Правила игры должны быть простыми.

б) Формулировка заданий - доступна пониманию школьников.

в) Каждый ученик должен быть активным участником игры.

г) Учет результатов соревнования должен быть открытым.

д) Игру нужно закончить на уроке, получить результат.

Деловые игры приводят к тому, что учащиеся не только сами стремятся выполнять хорошо задание, но и побуждают к этому своих товарищей.

Деловые игры хорошо использовать при проверке результатов обучения. Они делают процесс обучения интересным и занимательным, создают у детей доброе рабочее настроение .

Несколько наблюдений над игровой деятельностью человека вообще.

Раз уж выяснилось, сколь значительное место занимает игра в жизни и работе режиссера, неплохо было бы призадуматься и постараться понять, что же такое она сама.

Что такое игра?

Наденем очки, обложимся толстыми книгами и словарями и вообразим себя ученым.

Дефиниций игры очень много, но все они для нас неприемлемы в силу своей чрезмерной абстрагированности и неорганичности. Они неудобны и жестки, как последний футляр Беликова. Уложенная в них игра превращается в труп игры или, в лучшем случае, в кладбищенский муляж бедной схемы: меркнут краски жизни, усыхает плоть игры, игровой пульс - азарт - не прощупывается.

Определение игры ведет сначала к ее ограничению, а затем, при более настойчивых попытках, и к ее умертвлению.

Игра многолика, как сама жизнь, поэтому задача спрессовать сущность игры в одной компактной формуле представляется делом чрезвычайно сложным и трудным. Конечно, если кого-то устраивает определение жизни как способа существования белковых тел, тогда нет проблем, тогда достаточно и определения игры как бесполезной деятельности, имеющей цель только в самой себе.

Я тоже пытался изобрести всеобъемлющую формулу игры. Два с лишним года провел я на положении алхимика, отыскивающего философский камень, и все два года с нулевым результатом. Тут-то и пришла ко мне весьма продуктивная мысль: а, может быть, и вовсе не нужно никаких этих "дефиниций"? - ведь что такое игра, к счастью, очень хорошо известно каждому человеку на земле; может быть, гораздо лучше будет потратить время и силы на поиск и описание отличительных качеств игры, на отбор ключевых признаков, делающих игру игрой?

Сказано - сделано.

Рискуя прослыть ползучим эмпириком, я избираю описательный метод исследования игры (старый, добрый, не раз проверенный описательный метод). Вместо того, чтобы, как это положено, формулировать и определять предмет исследования, я попытаюсь отобрать и описать шесть основополагающих признаков этого предмета.

Первый признак игры - кайф, то есть обязательное удовольствие, получаемое всеми участниками игры. Это - переживание, родственное удовлетворению от хорошего, здорового и крепкого сна, наслаждению от хорошей еды и счастью от хорошей любви. Это чувство укоренено в самой глубине человеческой природы и фунда-ментализировано в истории человечества. Именно ему обязан своим существованием хомолуденс - Человек Играющий. Без этого чувства игра продолжаться не может: переставая любить кайф, игроки выходят из игры и расходятся. "Мне скучно", - ноет маленькая девочка, отбрасывая куклу. "На фига мне такая игра!" - сплевывает сквозь зубы футбольный юниор. "Видал я этих коней в гробу и в белых тапочках", - ворчит пожилой болельщик ЦСКА и с размаха швыряет в ближайшую урну пустую пивную бутылку.

Второй признак игры - состязательность, то есть возможность померяться друг с другом силой и ловкостью, умением и талантом, изобретательностью и способностью предвидеть на много ходов вперед. Плюс непременное стремление победить, выиграть. Игра, в которой противники только и делают, что уступают друг другу, так же бессмысленна, как и игра с ничтожным призом. О наличии в игре самостоятельности нам безотказно сигнализируют три постоянных игровых события - разделение на команды, вызов и ставка. Разделение должно быть равноценным и интригующим, вызов - не допускающим отказа, а ставка - максимально высокой.

Энергия соперничества велика и могущественна. Разрастаясь, она приобретает черты стихии. Игра грозит перерасти в открытое столкновение с непредсказуемыми последствиями, попросту говоря - в вульгарную потасовку. Игра, перерастающая в драку, - ситуация очень распространенная, почти типическая. Примитивный конфликт разрушает игру - она сначала прерывается, а затем и прекращается. Желая спасти, уберечь свое любезное детище от саморазрушения, игроки вводят в правила игры некий перечень запретов и разрешений, специфический и сугубо индивидуальный для каждой конкретной игры. Прорастая этими правилами на протяжении веков, игра обретает структуру.

Наличие структуры и есть третий признак всякой игры. Сумма твердых правил, регулирующих и регламентирующих игровое состязание, цементирует целостность игры, становится ее костяком и бесконечно продлевает ее самотождественное пребывание в мире. О структурности игр красноречиво свидетельствуют некоторые вещественные их атрибуты: шахматная доска, набор шахматных фигур, игровое поле, четко разделенное пополам высокой или низкой сеткой, - в волейболе и теннисе, футбольное поле, симметрично завершенное по противоположным краям сетчатыми воротами и штрафными площадками. Колода игральных карт. Мелом на асфальте исполненный чертеж для классической игры в классики. Кукольный домик. Босховский, с человечками внутри, прозрачный шар, образуемый веревкой, которую крутят две девчонки во дворе под вашим окном. И т. д., и т. п. но это структурность, так сказать, внешняя. А есть и внутренняя: невозможность выйти из игры до ее завершения; спаянность команды и соответствующая иерархия игроков; квантованность игры, очередность ходов и заготовка тактических блоков. Может показаться, что в своем историческом развитии игра все больше и больше формализовалась, костенела и теряла степени свободы. Но это не совсем так. Тут мы сталкиваемся с великим парадоксом игры: чем строже и многочисленнее правила, ограничивающие игру, тем большую импровизированную вольность обретают ее участники внутри системы этих правил. Структурность игры дарует игроку свободу.

Четвертый признак игры - риск. Элемент риска придает игре особую, ни с чем не сравнимую остроту. Подбрасывая в воздух монету, вы никогда не уверены, что выпадет - орел или решка. Прославленную команду чемпионов может оставить везение, и она всухую проиграет аутсайдерам. Когда ваша любимая дочь спускается поиграть во двор с шикарной новой куклой, которую вы только вчера вечером привезли ей из Варшавы, у нее нет стопроцентной гарантии успеха - может случиться так, что подружкин дядя привез своей племяннице куклу из Лондона; ваша кукла умеет только закрывать глазки, когда ее укладывают в коляску, а соседскую можно, как ребенка, водить за ручку, и кроме того она, изящно покачивая золотыми локонами, нежно лепечет "Ма-ма". Все. Игра безвозвратно испорчена. Случай - равноправный участник игры. Приглядитесь: это ведь он, случай, подстерегает вас за углом следующего тайма.

Риск и случайность перманентно оживляют и обновляют неизменный игровой канон. Они делают игру динамичной, неожиданной, вероятностной и далеко не однозначной.

Пятый признак игры - это принципиальный ее эскей-п и з м. Да, для любой игры, всегда и обязательно характерны три "бегства", три "выхода":

а) выход из реального времени во "вневременность" (игровое время). Полтора часа футбольного матча, напролетные рождественские ночи, целые недели олимпийских игр, все эти таймы, раунды, сеты и периоды выключены из исторического времени и отданы игре и только ей одной;

б) уход в свое пространство: захватывается и ограничивается большая или меньшая часть реального пространства, чтобы сделать ее автономным пространством предстоящей игры (игровое пространство). Круги хороводов, овалы стадионов, квадраты рингов, прямоугольники кортов, площадки городошные, крокетные, детские площадки и песочницы - все это примеры пространств, оккупированных игрой и отгороженных ею ото всей остальной вселенной;

в) выключение из социальных рамок (из социальных отношений, из росписи классов, из иерархии), освобождение (на время) ото всех социальных обязанностей и создание нового, игрового коллектива со своими, социально автономными взаимоотношениями. Игра становится тотальной отдушиной (нету мамы, нету папы, нету учительницы, нету повседневной подчиненности, нету начальства, нету рамок, нету рабства). А если в игру все же принимают начальство (родителей), их всегда подчиняют и унижают. Обратите внимание, как высвечивается здесь очень важное родство игры: игры - это умеренный карнавал. Замаскированный под повседневность, "подпольный" карнавал. И еще одна важная добавка. Это особый эскейп: не просто уход, а уход-приход, не просто отход, а отход-подход; ребенок, играя, вроде бы уходит, отгораживается от мира взрослых, но вроде бы и подходит к нему ближе, имитируя в своей игре отвергнутый мир; участники взрослой игры вроде бы выходят на время из окружающей их действительности, из привычных своих, из приевшихся рамок, но погружаются в еще более жесткую систему игры.

Что же их сюда тянет и манит? Все тот же демократизм игры: игровая свобода, игровое равенство, игровое братство.

Приступая к описанию шестого признака игры, последнего по порядку, как принято выражаться в таких научных случаях, и далеко не последнего по важности, я испытываю сомнения и колебания. Сомнения в своей собственной способности описать этот признак и, более того, сомнения в возможности описания его как бы то ни было. Хотя, замечу в скобках, это самый точный и самый простой из всех признаков игры. Причиной же моих колебаний был соблазн и вовсе отказаться от описания шестого признака. Отбросить его - и дело с концом. Никто ведь не знает, сколько я их на-, считал, этих признаков. Было шесть, будет пять, одним больше, одним меньше, не будем мелочны. Процедура тут несложная: сделать в рукописи небольшую правку - заменить всюду числительное "шесть" другим числительным- "пять". Но я не смог этого сделать. Во-первых, потому что у меня тут не просто составлен реестр признаков, а, извиняюсь за выражение, разработана их система, описывающая игру с наибольшей возможной полнотой. Уберите хотя бы одну из приведенных здесь характеристик, и игра станет неполноценной, превратится в калеку. Риторический вопрос: корректно ли предлагать матери столь жестокий выбор: без какого органа предпочитает она увидеть своего ребенка - без глаз или без ушей? Без ног или без рук? Без языка?.. Так что ничего не поделаешь - придется мне предпринять безнадежную попытку сформулировать в словах этот неуловимый признак.

В сложном явлении игры, если присмотреться повнимательнее, можно обнаружить

много неуловимых и труднообъяснимых вещей. Они вроде бы и есть и в то же время их

как бы вовсе и нет. Сколько вы ни стараетесь их обнаружить и четко определить, это

вам никогда не удается, но уверенность в их присутствии только крепнет в процессе

неудачных поисков.

Одной из таких неуловимостей является то, по чему можно отличить хорошую игру от плохой, то есть настоящую, волнующую, захватывающую и покоряющую от поддельной, холодной, неувлекательной и отторгающей. Игру от не-игры.

Бывает ведь так: идет обычная, рядовая игра, точнее - ритуал вступления в нее. Все правила соблюдаются, все рекомендации выполняются. Знакомые игроки в знакомых формах бегают по знакомому полю и создают одну за другой знакомые комбинации. Девчонки привычно раскладывают и рассаживают по привычным местам своих стареньких кукол, известных до оскомины, изученных вдоль и поперек. Но вот что-то не-

уловимо меняется, и мы немедленно фиксируем: будет выдающаяся игра, нет, не будет, а уже началась. Это чувствуем мы все: и игроки и болельщики - начинается необъяснимое. Футбольный вратарь начинает брать мячи, которые взять невозможно, хоккейный нападающий забрасывает невероятные шайбы, счастливые болельщика доходят на своих трибунах от восторгов сопричастности. Девчоночьи куклы незаметно и радостно превращаются в детей. Стул становится самолетом, а пыльные кусты бульвара превращаются в непроходимые африканские джунгли.

И опять я вынужден сделать оговорку: речь сейчас идет не об оценке закончившейся игры, не об анализе ее по итогам и результатам, - я говорю с вами совсем о другом, об ощущении игры самими ее участниками и не постфактум, а в процессе ее развертывания, - как бы изнутри. О самооценке игры.

В первом случае сделать это сравнительно легко - законченная игра неизменна и неподвижна, ее можно описывать сколько угодно, она без сопротивления поддается анализу, она готова для любых классификаций, сравнений и противопоставлений. Но я не хочу описывать бабочку, насадив ее на булавку и спрятав под стекло в красивой коробке. Я хочу понять ее в полете, в капризном и причудливом порхании над прогретыми солнцем зарослями крапивы.

А вот это уже гораздо, гораздо труднее.

Снова возникает изначальный вопрос: что делает игру подлинной? Может быть, и в самом деле есть некий мистический дух игры, присутствие которого ее оживляет, а отсутствие мертвит. Что-то в этом роде несомненно есть, что-то легко возникающее и столь же легко разрушаемое, что-то чрезвычайно хрупкое и эфемерное - игровое настроение? игровая атмосфера? Тогда что же она такое, эта атмосфера, эта душа игры, отчего и почему она возникает или не возникает?

Одно время мне казалось, что искомый признак как-то связан именно с этими странными и неуместными в научном рассуждении словами - хрупкость, эфемерность, непрочность, - потому что, вопреки широко распространенному предрассудку, игра груба, пестра и жестока только внешне, а внутри, в сущности своей, она беспредельно нежна и беззащитна. Она построена по принципу черепахи: снаружи - твердый, грубый панцирь, а внутри - нежная и легко уязвимая плоть. Мне очень нравится этот шикарный образ: "нежная-плоть-игры", но я понимал, что в качестве обобщающего признака нежность не пройдет - мне сразу же возразят: а как же с перетягиванием каната? а хождение стенка на стенку? а знаменитый велосипед? (Тут имеется в виду не средство передвижения на двух колесах, тут говорится об известной игре, в которую мы любили играть в пионерском лагере: свертываются куски бумаги в виде папильоток, осторожно вкладываются между пальцев ног спящему товарищу и поджигаются; жертва, не разобравшись со сна в чем дело, начинает от боли стучать ногами - точь-в точь крутит педали. И ужасно всем смешно. Впоследствии я узнал, что в эту игру любили играть не одни пионеры. Она популярна также среди солдат в казарме и среди уголовников в зековских бараках. Но это ведь тоже своеобразные лагеря).

Тогда я стал искать что-нибудь другое, но тут же, рядом, поблизости, попытался продолжить ряд: "эфемерность", "непрочность", "была и нету", "опустевший огромный стадион", "надолго затихшая и неподвижная карусель в предзимнем горсаду" и наткнулся - "неповторимость". Наконец-то, конечно! Неповторимость игры.

И пошло, и поехало. На меня как бы снизошел пресловутый дух игры. Главное было найдено, дальше - вопрос техники. И в самом деле: именно неповторимость придает игре ее непобедимый шарм, вызывает телячий восторг и поднимает ее на самый верхний этаж человеческого бытия. Точнее не сама неповторимость по себе, а ее внезапное и сиюминутное осознание всеми участниками игралища. Как я не мог сразу додуматься до этого - оно ведь лежало на поверхности: игру нельзя повторить. Хотите еще раз запомнить клеточки только что разгаданного кроссворда? Конечно же, не хотите - это абсурд. Желаете второй раз покормить обедом своих кукол, только что отобедавших, причем без какой бы то ни было разницы в нюансах сервировки и без изменения меню: на первое - тот же суп-лапша с нарезанной травой и водой из ближайшей лужи; на второе - те же желуди с гарниром из толченой рябины; на третье - кисель молочный из остатков зубной пасты? Не желаете? Почему? Вы лучше, пока куклы поспят, приготовите новую еду и покормите их ужином? А вы, мужики, сможете повторить в домино? "Могем, но ни к чему. Мы сейчас забьем по-новой". А если попросишь две футбольные команды еще раз сыграть закончившийся матч - с теми же атаками, с теми же голами и с тем же счетом, они скажут, что это просто невозможно.

Итак, игра неповторима, эфемерна, она была и кончилась, и все, и все! и восстановить ее невозможно. Может возникнуть следующее возражение: футбол существует многие десятки лет и возобновляется ежедневно, а шахматы живут и здравствуют, повторяясь, целые тысячелетия. Тут мы подошли к главному - к великой органичности игры и к высшей ее человечности. Сейчас вы увидите, как близка, как родственна игра природе человека: она устроена точно так же, как и сами люди. Дело в том, что мы употребляем слово "игра" в двух определенных смыслах. Слово одно, но стоят за ним два различных понятия: игра как данная, отдельная, конкретная встреча игроков (этот матч, этот ребус, эта пулька) и игра как тип, жанр, вид, ну, что еще? - ее разновидность (футбол вообще, головоломка вообще, преферанс как вид картежной инфицированности). Отдельная игра уникальна, индивидуальна и невоскресима, как и отдельный человек. Игра же вообще неизменна и канонична, она легко повторяется и самовоспроизводится, поэтому, как и человечество в целом, как вообще род людской, может существовать очень долго, практически вечно. Я уйду, умру и выйду из игры, но меня сменит другой человек, его сменит третий и так до бесконечности, потому что человечество умереть не может. Другие девочки и через тысячу лет будут играть в куклы, новые мальчики тоже будут играть в свою войну, но так, как мы играли, они, увы, не смогут играть никогда.

Теперь я спокойно и с удовольствием могу предложить вам сжатую формулировку своего шестого признака: единственность, неповторимость каждой отдельной игры. Теперь я уверен, что вы полностью будете со мной согласны по поводу важности этого признака. Теперь я уверен, что вы поймете меня сложно и тонко - многозначно.

Самое любопытное: именно теперь, предпринимая еще одну попытку сформулировать для себя Особенности Игры, я вдруг, с радостным удивлением замечаю, что все эти качества игровой деятельности являются одновременно и непременными признаками театра. Еще одно подтверждение прямого родства театра с игрой, их структурного сходства, их подобия. Это открытие - как подарок. Как белое пятньппко на розовом детском ногте, извините за сентиментальность в научном разговоре. Дурацкие сантименты, вы правы.

Теперь, когда сакраментальные слова о структурном сходстве игры с театром произнесены вслух, мы начинаем обращать внимание и на другие, не столь всеобщие, а, так сказать, вторичные ее признаки, хорошо различимые именно сквозь призму театра. Особенно часто они встречаются в так называемых ролевых играх (Я - доктор, ты - больная. Раздевайся, я буду тебя осматривать).

Во-первых, это наивное театральное хвастовство, подсознательное стремление играющего привлечь к себе внимание окружающих, непреодолимое желание выставиться напоказ. "Мама, ну почему ты не смотришь, как хорошо я еду на лошадке!" - возмущается малыш, а взрослый дядя-футболист бесстыдно "тянет одеяло на себя", ничуть не хуже, чем дядя-артист; есть даже общее для них расхожее определение "звездная болезнь". Во-вторых, это специальная игровая костюмировка. Любимое занятие маленькой девочки - напялить мамин, дочке до полу, цветастый халат, влезть в ее огромные для дочери туфли на каблуке и ходить по комнатам, вертя плечиками и бедрами. Длинноухие краснозвездные шлемы, аксельбанты и нашивки - одинаково любезны и вихрастым подросткам и юношам-новобранцам. А знаменитые "красные парки" времен гражданской войны! А футболисты, хоккеисты, теннисисты, лучники и боксеры, переодевающиеся как актеры, перед выходом на публику. Безопасность и удобство? Да. Но почему же их наряды так красочны и фирменно роскошны? В-третьих, маскирование. Игра бережно и любовно проносит маску через все века и страны: от пестрых и веющих древностью личин африканских ритуальных игр, через берестяные и мочальные хари северной масляничной потехи, через предвоенные кругломордые маски южно-русских пацанов, вырезываемые или из половины арбуза или долбленой тыквы, через сегодняшние детсадовские масочки штампованных обезьянок, петушков и докторов-айболитов - к инопланетянскому забралу фехтовальщика. Конечно, пластмассовая маска хоккейного вратаря защищает лицо игрока, но как она похожа на белую маску смерти с мексиканского карнавала. Тут наука умолкает. Тут мы прикасаемся к тайне, к первобытному, пращурскому родству. К кровным узам игры и театра.