Биография. Григорий Томчин: правильно работающий парламент выдает наилучшие решения Смотреть что такое "Томчин, Григорий Алексеевич" в других словарях

16.08.2020


Григорий Алексеевич Томчин
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
3 апреля 2002 года - 29 декабря 2003 года
Предшественник:	Сергей Юрьевич Глазьев
Преемник:	Валерий Гаврилович Драганов

Вероисповедание:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Рождение:	4 декабря (1947-12-04 ) (72 года) Ленинград
Смерть:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место погребения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Династия:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Партия:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Образование:
Учёная степень:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Профессия:	конструктор
Деятельность:	политик

Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Монограмма :	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Награды:
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Григорий Алексеевич Томчин (род. 4 декабря 1947 года, Ленинград) - российский политический деятель, бывший председатель Санкт-Петербургского отделения партии «Союз правых сил », бывший член Общественной палаты Российской Федерации , депутат Государственной думы первого и третьего созывов (1993-1995, 1999-2003), президент Всероссийской ассоциации приватизируемых и частных предприятий.

Биография

Родился в семье военных.

В 1992 году участвовал в разработке государственной программы приватизации 1992 года. С 1993 по 1994 года являлся начальником управления приватизации предприятий промышленности, строительного комплекса и отраслей инфраструктуры комитета по управлению городским имуществом мэрии Санкт-Петербурга. Позднее утверждал, что «и малая приватизация, и крупная приватизация прошла в Питере блестяще» . В 1993 году перешел на работу в Государственный институт проблем приватизации в должности заведующего отделом.

Политическая деятельность

Был членом «Демократической России», в 1993 году вошел в состав предвыборного блока «Выбор России» . В 1994 году - один из соучредителей партии . Позднее, оценивая ситуацию отмечал, что по его мнению «изначально партия тоже сложилась слишком аморфной, не такой жесткой, как необходимо» . В 1994-1996 гг. - депутат Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации, член фракции «Выбор России» . с 20 января 1994 года - член Комитета Государственной думы по собственности, приватизации и хозяйственной деятельности .

В рамках дискуссии внутри партии «Демократический выбор России» придерживался линии на поддержку кандидатуры Б. Н. Ельцина на президентских выборах 1996 года. В то же время считает что в период после 1996 года «из системы власти выпал даже не ДВР, а сама Дума», что чрезвычайно негативно сказалось на развитии парламентаризма в России. В то же время говорит о некотором влиянии ДВР даже на Думу второго созыва: «за счет профессионализма, за счет постоянного участия команды Гайдара в консультациях правительства и парламента» .

С 1996 по 1999 год возглавлял Всероссийскую ассоциацию приватизируемых и частных предприятий. С 28 января 1997 года - член Совета при Правительстве Российской Федерации по вопросам социального развития .

В декабре 1999 г. избран депутатом Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации третьего созыва по общефедеральному списку блока СПС, заместитель председателя Комитета ГД по собственности. При объединении партии «Выбор России» вошел в состав СПС.

С 28 января 2000 года - член Комитета Государственной думы по собственности . С 9 февраля 2000 года - заместитель председателя комитета Государственной думы по экономической политике и предпринимательству . 3 апреля 2002 года освобожден от должности заместителя председателя Комитета и выведен из состава Комитета Государственной думы по собственности и введён в состав Комитета Государственной думы по экономической политике и предпринимательству , и, в тот же день, назначен председателем Комитета Государственной думы по экономической политике и предпринимательству . С 11 сентября 2002 года - член Комиссии Государственной думы по государственному долгу и зарубежным активам Российской Федерации .

в 2006 году - член Общественной палаты Российской Федерации, руководитель межкомиссионной рабочей группы Подкомиссии по конкурентоспособности, саморегулируемым организациям и защите прав потребителей .

В 2011 году - кандидат в депутаты Государственной Думы от политической партии «Правое дело ». Входит в Федеральный политсовет этой партии.

Награды

Личная жизнь

См. также

Напишите отзыв о статье "Томчин, Григорий Алексеевич"

Примечания

- Красная звезда , 23 мая 2003 года
// Фонд Егора Гайдара

Ссылки

Отрывок, характеризующий Томчин, Григорий Алексеевич

– Меня звали Мария... Но разве здесь это имеет значение?
– Ну, конечно же! – рассмеялась Стелла. – А как же с тобой общаться? Вот когда уйдёшь – там тебе новое имя нарекут, а пока ты здесь, придётся жить со старым. А ты здесь с кем-то ещё говорила, девочка Мария? – по привычке перескакивая с темы на тему, спросила Стелла.
– Да, общалась... – неуверенно произнесла малышка. – Но они здесь такие странные. И такие несчастные... Почему они такие несчастные?
– А разве то, что ты здесь видишь, располагает к счастью? – удивилась её вопросу я. – Даже сама здешняя «реальность», заранее убивает любые надежды!.. Как же здесь можно быть счастливым?
– Не знаю. Когда я с мамой, мне кажется, я и здесь могла бы быть счастливой... Правда, здесь очень страшно, и ей здесь очень не нравится... Когда я сказала, что согласна с ней остаться, она на меня сильно накричала и сказала, что я её «безмозглое несчастье»... Но я не обижаюсь... Я знаю, что ей просто страшно. Так же, как и мне...
– Возможно, она просто хотела тебя уберечь от твоего «экстремального» решения, и хотела, только лишь, чтобы ты пошла обратно на свой «этаж»? – осторожно, чтобы не обидеть, спросила Стелла.
– Нет, конечно же... Но спасибо вам за хорошие слова. Мама часто называла меня не совсем хорошими именами, даже на Земле... Но я знаю, что это не со злости. Она просто была несчастной оттого, что я родилась, и часто мне говорила, что я разрушила ей жизнь. Но это ведь не была моя вина, правда же? Я всегда старалась сделать её счастливой, но почему-то мне это не очень-то удавалось... А папы у меня никогда не было. – Мария была очень печальной, и голосок у неё дрожал, как будто она вот-вот заплачет.
Мы со Стеллой переглянулись, и я была почти уверенна, что её посетили схожие мысли... Мне уже сейчас очень не нравилась эта избалованная, эгоистичная «мама», которая вместо того, чтобы самой беспокоиться о своём ребёнке, его же героическую жертву совершенно не понимала и, в придачу, ещё больно обижала.
– А вот Дин говорит, что я хорошая, и что я делаю его очень счастливым! – уже веселее пролепетала малышка. – И он хочет со мной дружить. А другие, кого я здесь встречала, очень холодные и безразличные, а иногда даже и злые... Особенно те, у кого монстры прицеплены...
– Монстры – что?.. – не поняли мы.
– Ну, у них страшенные чудища на спинах сидят, и говорят им, что они должны делать. А если те не слушают – чудища над ними страшно издеваются... Я попробовала поговорить с ними, но эти монстры не разрешают.
Мы абсолютно ничего из этого «объяснения» не поняли, но сам факт, что какие-то астральные существа истязают людей, не мог остаться нами не «исследованным», поэтому, мы тут же её спросили, как мы можем это удивительное явление увидеть.
– О, да везде! Особенно у «чёрной горы». Во-он там, за деревьями. Хотите, мы тоже с вами пойдём?
– Конечно, мы только рады будем! – сразу же ответила обрадованная Стелла.
Мне тоже, если честно, не очень-то улыбалась перспектива встречаться с кем-то ещё, «жутким и непонятным», особенно в одиночку. Но интерес перебарывал страх, и мы, конечно же, пошли бы, несмотря на то, что немного побаивались... Но когда с нами шёл такой защитник как Дин – сразу же становилось веселее...
И вот, через короткое мгновение, перед нашими широко распахнутыми от изумления глазами развернулся настоящий Ад... Видение напоминало картины Боша (или Боска, в зависимости от того, на каком языке переводить), «сумасшедшего» художника, который потряс однажды своим искусством весь мир... Сумасшедшим он, конечно же, не был, а являлся просто видящим, который почему-то мог видеть только нижний Астрал. Но надо отдать ему должное – изображал он его великолепно... Я видела его картины в книге, которая была в библиотеке моего папы, и до сих пор помнила то жуткое ощущение, которое несли в себе большинство из его картин...
– Ужас какой!.. – прошептала потрясённая Стелла.
Можно, наверное, было бы сказать, что мы видели здесь, на «этажах», уже многое... Но такого даже мы не в состоянии были вообразить в самом жутком нашем кошмаре!.. За «чёрной скалой» открылось что-то совершенно немыслимое... Это было похоже на огромный, выбитый в скале, плоский «котёл», на дне которого пузырилась багровая «лава»... Раскалённый воздух «лопался» повсюду странными вспыхивающими красноватыми пузырями, из которых вырывался обжигающий пар и крупными каплями падал на землю, или на попавших в тот момент под него людей... Раздавались душераздирающие крики, но тут же смолкали, так как на спинах тех же людей восседали омерзительнейшие твари, которые с довольным видом «управляли» своими жертвами, не обращая ни малейшего внимания на их страдания... Под обнажёнными ступнями людей краснели раскалённые камни, пузырилась и «плавилась» пышущая жаром багровая земля... Сквозь огромные трещины прорывались выплески горячего пара и, обжигая ступни рыдающим от боли людским сущностям, уносились в высь, испаряясь лёгким дымком... А по самой середине «котлована» протекала ярко красная, широкая огненная река, в которую, время от времени, те же омерзительные монстры неожиданно швыряли ту или иную измученную сущность, которая, падая, вызывала лишь короткий всплеск оранжевых искр, и тут же, превратившись на мгновение в пушистое белое облачко, исчезала... уже навсегда... Это был настоящий Ад, и нам со Стеллой захотелось как можно скорее оттуда «исчезнуть»...
– Что будем делать?.. – в тихом ужасе прошептала Стелла. – Ты хочешь туда спускаться? Разве мы чем-то можем им помочь? Посмотри, как их много!..
Мы стояли на чёрно-буром, высушенном жаром обрыве, наблюдая простиравшееся внизу, залитое ужасом «месиво» боли, безысходности, и насилия, и чувствовали себя настолько по-детски бессильными, что даже моя воинственная Стелла на этот раз безапелляционно сложила свои взъерошенные «крылышки» и готова была по первому же зову умчаться на свой, такой родной и надёжный, верхний «этаж»...
И тут я вспомнила, что Мария вроде бы говорила с этими, так жестоко судьбой (или ими самими) наказанными, людьми...
– Скажи, пожалуйста, а как ты туда спустилась? – озадачено спросила я.
– Меня Дин отнёс, – как само собой разумеющееся, спокойно ответила Мария.
– Что же такое страшное эти бедняги натворили, что попали в такое пекло? – спросила я.
– Думаю, это касается не столь их проступков, сколько того, что они были очень сильные и имели много энергии, а этим монстрам именно это и нужно, так как они «питаются» этими несчастными людьми, – очень по-взрослому объяснила малышка.
– Что?!.. – чуть ли не подпрыгнули мы. – Получается – они их просто «кушают»?
– К сожалению – да... Когда мы пошли туда, я видела... Из этих бедных людей вытекал чистый серебристый поток и прямиком заполнял чудищ, сидящих у них на спине. А те сразу же оживали и становились очень довольными. Некоторые людские сущности, после этого, почти не могли идти... Это так страшно... И ничем нельзя помочь... Дин говорит, их слишком много даже для него.
– Да уж... Вряд ли мы можем что-то сделать тоже... – печально прошептала Стелла.
Было очень тяжко просто повернуться и уйти. Но мы прекрасно понимали, что на данный момент мы совершенно бессильны, а просто так наблюдать такое жуткое «зрелище» никому не доставляло ни малейшего удовольствия. Поэтому, ещё раз взглянув на этот ужасающий Ад, мы дружно повернули в другую сторону... Не могу сказать, что моя человеческая гордость не была уязвлена, так как проигрывать я никогда не любила. Но я уже также давно научилась принимать реальность такой, какой она была, и не сетовать на свою беспомощность, если помочь в какой-то ситуации мне было пока ещё не по силам.
– А можно спросить вас, куда вы сейчас направляетесь, девочки? – спросила погрустневшая Мария.
– Я бы хотела наверх... Если честно, мне уже вполне достаточно на сегодня «нижнего этажа»... Желательно посмотреть что-нибудь полегче... – сказала я, и тут же подумала о Марии – бедная девчушка, она ведь здесь остаётся!..
И никакую помощь ей предложить мы, к сожалению, не могли, так как это был её выбор и её собственное решение, которое только она сама могла изменить...
Перед нами замерцали, уже хорошо знакомые, вихри серебристых энергий, и как бы «укутавшись» ими в плотный, пушистый «кокон», мы плавно проскользнули «наверх»...
– Ух, как здесь хорошо-о!.. – оказавшись «дома», довольно выдохнула Стелла. – И как же там, «внизу», всё-таки жутко... Бедные люди, как же можно стать лучше, находясь каждодневно в таком кошмаре?!. Что-то в этом неправильно, ты не находишь?

Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость - депутат Госдумы РФ первого и третьего созывов Григорий Томчин.

- Григорий Алексеевич, какие пути вывели Вас в первый парламент новой России?

Начну с того, что я из старших школьников 60-х годов, того периода, который называют «оттепель». А еще точнее, того периода, когда эта самая «оттепель» во власти уже закончилась, а внизу еще продолжалась. То есть была довольно длинная инерция, которая породила «кухонных диссидентов» с «квартирниками», творчеством, бардами, поэтическими вечерами и прочими атрибутами того времени. К моменту моего попадания в институт, у меня уже сложилось устойчивое понимание, что мы почему-то отстаем во всем: в экономике, в уровне жизни, развитии. Мы все как бы планируем, но все время отстаем. И, разумеется, начал углубляться в разные дисциплины, чтобы понять, в чем же дело?

Потом, я вступил в партию, меня распределили на работу после института. Там уже, на производстве, я участвовал во внедрении хозрасчета, и стоял в очереди на руководящую должность, которую мне не давали, потому, что еврей, а тогда был лимит на количество евреев, занятых в производстве и тем более на руководящие должности. Сейчас трудно в это поверить, но в якобы интернациональной советской системе был лимит на людей с неправильной национальностью. И уже в начале 80-х годов прошлого века я понял, что я обречен на то, чтобы быть. Не в плане жить, а в плане существовать: жить в определенной квартире, ездить на определенную дачу, иметь определенную машину, отдыхать не далее Черного моря или Прибалтики, работать не выше определенного уровня, получать не больше определенных сумм и так далее. И все! А мозги-то работают вперед, хочется большего, хочется развития.

Я стал активистом. Ходил, агитировал людей. Естественно, оброс соответствующей литературой. А в ней частенько значилось, например, крупным шрифтом: «СССР выпускает тракторов больше, чем США. У нас - 256 000 тракторов в год, а в США - всего 150 000». А ниже ссылочка и мелким-мелким шрифтом: «Без садово-огородных», - а их, на минуточку, в США выпускается 850 000, тогда, как в СССР - вообще не выпускается. И все это называлось официальным справочником по агитации. Это первый ракурс. Второй ракурс связан с тем, что я работал на производстве подводных лодок. Казалось бы, нам всегда говорили, что у нас лучшее вооружение. Но и это оказалось враньем. На примере подводных лодок могу сказать, что они были хуже намного. Интересный пример, знаете, почему у нас подлодки большие? Отвечу: самое главное в подводной лодке - это тишина, но на производстве делали подшипники, которые гремели, как товарный состав, поэтому у нас в субмаринах все на амортизаторах, которые занимают много места. Мы опаздывали в технологиях практически всегда, несмотря на то, что в военно-промышленный комплекс советское правительство вливало триллионы рублей.

А потом начались талоны на продовольствие. Это был уже конец 80-х. Тут уже почти все общество, а не отдельные его представители, начали ломать голову, что вообще происходит? Почему если мы такие передовые, то у нас талоны на еду? Тогда у меня появилась одна из первых идей социал-демократического толка, что у нас неверно определены границы рабочего класса. Что на сегодня основной производитель материальных благ - инженеры. А в реальности, чем выше у тебя образование, тем меньше ты получаешь. То есть, как только ты получил высшее образование, ты сразу вписываешь себя в людей второго сорта, так как есть первый сорт: класс-гегемон - это рабочий, простой разнорабочий, у которого не всегда есть даже средне-специальное образование. Я написал статью «Инженер-рабочий», в которой пытался раздвинуть границы социализма. Это была моя первая большая статья. И почти до самого 90-го года я носился с этой идеей, что стоит только раздвинуть границы социализма и рабочего класса, как государство по-другому сориентируется и иначе заработает. Но в 90-м году случилась Демплатформа в КПСС, в которой я начал работать. Мне удалось на моем закрытом заводе создать ячейку Демплатформы в 60 человек. И вот эта вот Демплатформа перешла грань между социалистической идеей инженер-рабочий в НЭПовскую часть со свободой торговли и прочими атрибутами. Дальше начались выборы в Ленсовет. Вместе со мной и еще одним человеком из Демплатформы выдвигался начальник трамвайно-троллейбусного депо. И пока мы население убеждали в тонкостях и прелестях демократической и либеральной идеи, начальник депо обещал элементарные вещи по типу Жириновского. Вопрос, конечно же, был решен в его пользу. После этого я попал в питерскую демократическую тусовку, и от нас в Верховный Совет попал Петр Филиппов, а мы как бы при нем. Следом, он нас привез в комитет по собственности в Верховном Совете, где мы работали утром и днем, а по вечерам мы читали лекции по приватизации старушкам. И целый год это были не просто лекции, а конвейер: Петр Филиппов читает лекцию 45 минут, потом я читаю 45 минут, пока он отдыхает, потом снова он, пока я отдыхаю и так далее. Постепенно у нас на лекциях начал меняться контингент. Сначала шли просто с улицы. Потом, начали ходить главные бухгалтеры, чтобы повысить квалификацию, потом замдиректора предприятий. Такая вот эволюция. Параллельно создавалась Демроссия, где я стал членом совета представителей сначала в Питере, потом уже в Москве. То есть мы начали активно бороться и начал складываться костяк демократических сил.

И вот грянул 1991 год. Мы с женой были в отпуске. Естественно, я решил уехать обратно в Питер, следить за событиями и помогать. Как говорит моя жена: «Ты как тогда уехал, так до сих пор не вернулся». В Питере мы организовали штаб демократических сил и противодействия ГКЧП, который расположился в Мариинском дворце. Интересно вспомнить, что было два штаба: «белый» и «черный». «Белый» - это на верхних этажах дворца, где были Старовойтова, Собчак и другие. А «черный» - это мы, где принимались решения, готовились листовки, организовывались митинги. После этого я стал начальником управления по приватизации Петербурга. И так до 1993 года, до выборов в первую Госдуму, в которую я прошел по списку «Выбора России».

Демроссия была основой многих партий. Когда она закончила свое существование, из нее вышел весь сегодняшний спектр демократических сил. Почему она не могла перегруппироваться, чтобы не было распада на разрозненные составные части, а остаться единым целым?

Да, Демроссия была основой всех партий демократического толка. Протопартия. Но она была, при этом, реально партией власти, однако без чиновничьего аппарата, как сегодня. То есть она формально не занимала постов, но она была реальной европейской протопартией власти под Ельциным. И она не был выстроена под реальную демократию. Она была выстроена на борьбу, на разрушение коммунистической партии и ее идеологии. Что потом, после разрушения - было миллион воззрений, которые распались на весь демократический спектр. И этот весь демократический спектр не мог выработать единое мнение о том, как строить будущее. Поэтому, когда формировалась платформа под реальные выборы, под «Выбор Росси», там уже пошло реальное идеологическое разделение. Первый парламент был четко идеологически обозначен, и все эти разговоры о кооперации с «Яблоком» - чушь.

- Так почему демократы не могли договориться между собой?

Потому, что Демроссия была нацелена на разрушение прежней, советской, идеологии. А что и как строить потом - у каждого свои мысли были. «Выбор России», а потом Демократический выбор России - была право-либреальной партией. «Яблоко» — лево-либеральной, практически социал-демократами.

Почему же все те демократические партии, которые попали в первый парламент, не влились ни в «Выбор России», ни в «Яблоко», а начали свое отдельное существование с кучкой последователей?

Потому, что помимо лево и право-либеральной идеологии была еще куча спектров. Это была также несформированность этих спектров

- Николай говорил, что под его партией можно было объединиться, он это предлагал, но никто не захотел, почему?

Его ДПР к моменту выборов потеряла всяческий электорат. Их в Думе было всего-ничего.

В одном из интервью Вы сказали, что «Выбор России» сложился очень аморфной организацией, не такой, какой должен был стать. Почему Вы так сказали?

Наличие большого количества непартийных одномандатников, которые к нам пришли уже после выборов, а не до них, двигало его в сторону социал-демократии. Одномандатники всегда более склонны к этому направлению.

Существует мнение, что Борис Ельцин дистанцировался от выборов в Госдуму РФ первого созыва, не дав, таким образом, «Выбору России», считавшимся пропрезидентским блоком, стать партией с серьезным перевесом в голосах, что позволило бы быстрее проводить необходимые для реформирования новой России законопроекты. Так ли это?

Ельцину все обещали и доказывали опросами, статистикой, прогнозами, что «Выбор России» будет первым и наберет много процентов. А он набрал 15%. ЛДПР - 16%. В том числе, поэтому он был обижен и ни разу за два года не пришел в Госдуму. Это, кстати, была ошибка, ошибка не его, а его команды, которая его, президента, на это надоумила. Кроме того, он боялся партий. Он декларировал, что он президент всех россиян. Тогда еще не было глубинно понимания, что такое парламент и партийная система.

- Как Вы думаете, почему Дума была выбрана на два года?

Нельзя было по Конституции. Кроме того, это был компромисс с обществом и борьба за электорат. И то, что в Думе были также члены правительства, что тогда можно было по закону, это было решение Ельцина, он думал, что тогда выборов не будет. Это было ошибкой, кстати.

Но там была еще и другая крупная ошибка Конституции, о которой знали, но не считали ее серьезной. Во всех парламентских странах есть контроль расхода бюджета. Не отчет, а контроль. Мы, парламент, взяли контроль за составлением бюджета, а отчет за его расходом - нет. Этот контроль нужно было сделать и сделать с последствиями для министров, чтобы чаще, чем раз в год комитеты Думы могли призвать того или иного министра с отчетом о расходах по его направдению. Это было возможно сделать с одновременным запуском импичмента отдельному министру. В свою очередь, отсутствие контроля сделало Ельцина заложником собственного кабмина, а это неправильно и вредно. Тогда бы и вся структура правительства была иной. Это была ошибка и лично Шахрая, и Конституционной комиссии, в которой он был. И именно из этой ошибки родилась сегодняшняя вертикаль власти.

И еще одна ошибка, наша, команды Гайдара, что мы в угоду экономическим реформам не создали программу государственного строительства. Мы были зациклены на экономике. Поэтому мы сегодня получили довольно интересную страну: у нас есть весь демократический набор, у нас самая прозрачная в мире избирательная система… Но все институты недоразвиты: муниципалитеты - ничто, министерства - одно название, губернаторы - ничто, Счетная палата не подчиняется парламенту. За всеми названиями ничего не стоит, ничего не работает так, как должно.

Как известно, на выборах в первую Госдуму самым удивительным стала победа ЛДПР по спискам. Это было протестное голосование?

Да это было протестное голосование. Но он, кстати, набрал столько, сколько должен был, а мы - недобрали еще процентов 15. И он принес довольно большую пользу: он весь буйный электорат увел с улицы, и дал им отдушину в парламенте. Поэтому Россия должна быть благодарна ему за это.

В первой Думе, как и в последующих, ЛДПР успешно кооперировалась с КПРФ. Почему у них получались тандемы, а у демократов либо совсем нет, либо да, но с таким скрипом?

Они были направлены на разрушение, а мы - на созидание. На разрушение кооперироваться легче, чем на созидание. Нашим, «Выбора России», основным союзником, конечно, должно было быть «Яблоко», но из-за упрямства его лидера мы очень много потеряли и в экономике, и в госустройстве. Моя личная главная претензия к этой партии у состоит в том, что мы придумали закон о судьбе поселений, намеренно отодвинув лесные земли, сельскохозяйственные угодия, чтобы люди и предприятия могли начать продавать и покупать землю. Нам не хватило шесть голосов. Из-за «Яблока», которому не понравилась процедура, прописанная в документе. А это могло изменить всю структуру экономики в стране, предприятия могли бы выкупить по дешевке землю, на которой стоят, чтобы потом не зависеть ни от муниципалитета, ни от губернатора, вообще ни от кого. Можно было принять в целом документ, а потом уже обсуждать процедурные нюансы ко второму чтению. Но…

В своем приветственном выступлении на первом заседании первой Госдумы тогдашний Премьер Черномырдин призвал депутатов исключить из лексикона избранников слова «нетерпимость» и «нетерпение». Депутаты были терпимы друг к другу?

Мы были обычным парламентом. И с драками, и с нетерпимостью. Люди, которые проходят выборы и испытание толпой, у них складываются определенные замашки и рефлексы, которые потом проецируются в парламенте.

Поэтому, в том числе, я и коллеги усиленно работали над регламентом Госдумы, по которому она работает до сих пор. Тогда нам пеняли за это, мол, в стране бардак, а вы тут регламент пишите. Но мало кто понимал, что это очень важный документ, который предписывает, как принимать законы, как выступать, сколько чтений, как работают комитеты и комиссии, как принять решение при наличии четырех сотен мнений, как голосовать, как проводить экспертизу законопроектов... Иначе был бы полный бедлам на очень долгое время, что сказалось бы на стране, на благополучии людей. В этом плане, мне очень хорошо работалось с коммунистом Лукьяновым. Он хоть и коммунист, но то, что касается процедуры - тут у него все железно. Это была колоссальная работа и лично для меня колоссальная парламентская школа. Благодаря этой работе я понял, что правильно построенный парламент и политические партии будут выдавать наилучшие решения.

- Регламент позволил стать Думе местом для дискуссий?

Конечно. Вот чего-чего, а дискуссий было хоть отгребай. Кстати, вспомнил интересный случай в связи с этим про Кашпировского. Когда еще не было у каждого депутата микрофона, а микрофоны стояли между рядами, и к ним была очередь из желающих что-то сказать. Он тогда практически ни разу не смог пробиться к микрофону. Я потом понял, почему. Потому, что он мог работать только со слабыми людьми, а с сильными, кто прошел огонь и медные трубы выборов, испытание толпой, они ему были неподвластны, он их боялся. Зал был настолько силен энергетически, что ему было неудобно в нем.

- А когда Госдума перестала быть местом для дискуссий?

Это спорно, перестала или не перестала. Я считаю, что это место для дискуссий при принятии решений. А когда Дума перестала быть местом принятия решений, тогда и дискуссии отпали сами собой. И это сформировалось к 2003 году, где-то.

Некоторые Ваши коллеги говорили, что на депутатов оказывалось давление со стороны исполнительной власти. Это так?

Давление практически не ощущалось, но вопрос не в давлении. Мы тогда совместными усилиями с правительством создали комиссию по законодательству при правительстве, которая существует до сих пор. И это правильно, так как мнение правительства должно быть, и оно должно быть отражено неким способом. Тут мы снова возвращаемся к тому, что должен быть парламентский контроль за расходом средств бюджета, так как в этом случае министры сами находятся под давлением, они тогда не могут избыточно давить на депутатов.

- Вы бы могли отметить самый важный закон, который приняла Госдума первого созыва?

Очень сложно сказать. Первая Дума приняла по важности, системности и по необходимости почти все законы, многие из которых работают до сих пор. Это Уголовный кодекс, Уголовно-процессуальный кодекс, Гражданский кодекс Кодекс об административных правонарушениях. Законы «Об акционерных обществах», «О рынке ценных бумаг», «О выборах», «О референдуме»… И это лишь малая часть того, что мы сделали для страны. В плане первой Госдумы нельзя говорить, что какой-то закон был важен, а какой-то - нет. Первая Дума создала юридическое и законодательное поле в стране, которое было разрушено переходом от СССР к новой России, а Верховный Совет не мог этого сделать. Жить же без законодательного поля страна не может. И эту задачу Госдума первого созыва выполнила блестяще!

Традиционный вопрос, который я задаю всем, с кем беседую. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва - это: …»?

- … Великолепная школа парламентаризма для России.

Родился 4 декабря 1947 года в г. Ленинград. В 1972 году закончил Ленинградский кораблестроительный институт (конструктор). В 1995 году был награжден медалью "За заслуги перед Отечеством".

Свою трудовую деятельность начал в 1972 г. конструктором 3-ей категории в Ленинградском проектно-таможенном бюро "Рубин", где работал вплоть до 1992 г. конструктором 2-ой, 1-ой категории, в качестве и.о. начальника сектора, затем - ведущим инженером.

С 1992 по 1993 г. являлся начальником отдела экономических исследований приватизации Северо-Западной Агропромышленной биржи, являлся экспертом Комитета по экономической реформе Верховного Совета Российской Федерации.

В 1992 г. участвовал в разработке государственной программы приватизации 1992 г.

В 1993 г. перешел на работу в Государственный институт проблем приватизации в должности заведующего отделом.

С 1993 по 1994 г. являлся начальником управления приватизации предприятий промышленности, строительного комплекса и отраслей инфраструктуры комитета по управлению городским имуществом мэрии Санкт-Петербурга.

В 1994-1996 гг. - депутат Государственной Думы РФ.

С 1996 по 1999 год возглавлял Всероссийскую Ассоциацию приватизируемых и частных предприятий.

Лучшие дня

В декабре 1999 г. избран депутатом Государственной Думы РФ третьего созыва, заместитель председателя Комитета ГД по собственности.

С 1996 г. по настоящее время - член Российской Трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений со стороны работодателей, член Координационного Совета Объединений работодателей России, участник аналитической группы по взаимодействию с региональными структурами политических партий, лидер Петербургского отделения СПС.

Женат, имеет дочь.

Депутат Госдумы РФ, лидер петербургского отделения партии “Союз правых сил”.

В 1992 г. участвовал в разработке государственной программы приватизации 1992 г.

В 1993 г. перешел на работу в Государственный институт проблем приватизации в должности заведующего отделом.

В 1994-1996 гг. - депутат Государственной Думы РФ.

С 1996 по 1999 год возглавлял Всероссийскую Ассоциацию приватизируемых и частных предприятий.