Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов Коллектив авторов

Культурная революция или культурная деградация? Обсуждение доклада Алексея Давыдова «Кризис культуры и культурная революция»

Культурная революция или культурная деградация?

Обсуждение доклада Алексея Давыдова «Кризис культуры и культурная революция»

Игорь Клямкин:

Мне еще до нашей сегодняшней встречи приходилось слышать от некоторых из вас, что доклад Алексея Давыдова «Кризис культуры и культурная революция» существенно отличается от тех, которые мы обсуждали раньше. И это действительно так. Во-первых, доклад в основном выстроен на материале литературы, кино, телевизионных программ. Во-вторых, Алексей Платонович пытается соединить в своем тексте роли культуролога и публициста. В-третьих, автор предлагает необычное понимание кризиса российской культуры. Насколько я понял, это, по его мнению, не кризис упадка и не кризис развития, равно как и не их взаимоналожение, как у Натальи Евгеньевны Тихоновой. Это кризис упадка и развития в одних и тех же его проявлениях, так как в самом упадке, в самом разложении прежних норм и ценностей докладчик усматривает симптомы обновления. Или, пользуясь его словами, усматривает первичные симптомы культурной революции.

Стихийную протестную активность массового человека Алексей Платонович интерпретирует как выражение потребности в свободе. Как отторжение просыпающейся личностью антиличностной традиционной культуры, блокирующей в России любые реформы. Докладчик отдает себе отчет в том, что в таком протесте, принимающем нередко криминальные формы, никакой культурной альтернативы «Русской системе» не содержится. Но это, по его мнению, проявление запроса на альтернативность - пусть и болезненное, пусть и уродливое. Под этим же углом зрения рассматривает автор и сексуальную революцию в России. Давайте обсудим, насколько такая интерпретация оправданна.

Другой момент, заслуживающий, по-моему, обсуждения, касается протестности российского либерального интеллигента. Алексей Платонович ставит под сомнение культурную альтернативность этой протестности. Он полагает, что сама критичность русской либеральной интеллигенции в отношении традиционных российских порядков должна стать предметом критики. Не потому, что она критичность, а потому, что не несет в себе реальной альтернативы этим порядкам. Культурное качество интеллектуала (и интеллекта), противостоящего «Русской системе», - это проблема, которая пока находилась вне нашего внимания. Давыдов ставит ее на материале романа Татьяны Толстой «Кысь», предлагая его собственное культурологическое прочтение.

Таковы темы, которые я выделяю в представленном докладе. Но можно сказать и так, что это разные грани одной темы свободы и характера сегодняшнего на нее запроса в массовом и элитарном сознании.

Алексей Давыдов,

ведущий научный сотрудник Института социологии РАН

Кризис культуры и культурная революция

Несколько предыдущих докладов, представленных и обсужденных на нашем семинаре, касались феномена «Русской системы» и присущего ей типа культуры. При всем различии взглядов и подходов, выявившихся в ходе дискуссий, почти все мы, насколько понял, склоняемся к выводу, что система эта себя изжила, что исторически она обречена на умирание. Но что идет и придет ей на смену?

В культуре ведь так не бывает, что что-то только умирает. Одновременно всегда нарождается и ее новое качество, которое претендует на замену качества старого. Этот встречный процесс имеет место и в современной России. Мой доклад посвящен анализу некоторых его проявлений.

Зачем надо говорить о кризисе культуры и культурной революции?

Сегодня часто приходится слышать, что модернизация России не может быть успешной, если нет экономической и политической конкуренции, свободных и честных выборов, независимых судов и СМИ. Другими словами, если нет демократическо-правового государства. Все это, разумеется, так, спорить с этим было бы нелепо. Но одновременно я спрашиваю себя: а разве в 1990-е годы движение в этом направлении не начиналось? Почему же произошел откат? Только ли потому, что что-то не то и не так делали наши реформаторы? Почему же в таком случае народ их не поправил, почему и он допустил откат?

Потому и только потому, что в сознании большинства населения России господствуют исторически сложившиеся культурные стереотипы, о которых я в своих предыдущих выступлениях на семинаре уже говорил. Чтобы таких откатов не было, в обществе должен быть сформирован новый уровень потребности в свободе. В свободе как таковой. Свободе личности. Нет в массах потребности в большей свободе, не будет и глубоких и необратимых системных реформ. И если уж и говорить о просчетах российских реформаторов, то это в первую очередь недооценка ими необходимости развивать в массовом сознании потребность в личной свободе. Вот тот камень, о который споткнулись наши экономические и прочие реформы.

А что предлагают наши либеральные политики и эксперты сегодня? Они опять предлагают реформы, игнорируя культуру. Не получится, господа. Потому что вы опять не учитываете менталитет русского человека. Человека, который болен равнодушием к себе и страхом как основанием этого равнодушия. А корень страха/равнодушия - в специфике русской культуры. Именно она блокирует развитие у русского человека потребности в свободе. В силу своей статичности, она - противник и модернизации, и личности как субъекта модернизации. Вот почему я уверен, что надо изучать процессы, которые разрушают статику культуры и способствуют становлению культуры новой, динамичной. Вот почему я хочу говорить не только о кризисе культуры, но и о культурной революции в России.

Кризис, как разрушение старой, соборно-авторитарной культуры, и культурная революция, как созидание культуры альтернативной, личностной, - этот одновременный процесс в России идет уже триста лет. С общинно-самодержавными, советскими и постсоветскими откатами назад, с бесчисленными жертвами. Но движение это, эта культурная революция неумолимо развивается. А цель такой революции - смена в России доминирующего культурного типа, о чем говорил еще Питирим Сорокин.

После 1991 года мы оказались на новом этапе этого процесса. Революция, о которой идет речь, является идеологической в силу ее идейного содержания. Она элитарная, так как зародилась и каждый день зарождается в элитарном сознании. И она массовая, так как охватывает все более широкие слои населения.

Суть этой революции - в либерализации ценностных ориентаций русского человека, в формировании культуры личности как нового основания развития России. Да, формальные изменения в ее политических институтах и экономической системе после 1991 года ментальность людей почти не затронули. Да, в основном русский человек все еще по традиции ищет «правильного» диктатора, во всем надеется на государство и наплевательски относится к своим правам. Тем не менее сдвиги в массовом сознании идут.

На основании чего можно судить об этих сдвигах? Наталья Евгеньевна Тихонова фиксирует их на основании данных социологических опросов. Я же попробую сделать то же самое, опираясь на анализ содержания ТВ и радиопрограмм, блогосферы, газет, журналов, кинофильмов, произведений художественной литературы.

Что я наблюдаю, читая, слушая и смотря все это? Я наблюдаю, как разворачивается то, что Мао Цзэ Дун в годы «большого скачка» в Китае обозначил посредством лозунга «Пусть расцветают сто цветов». Может быть, в нашей блогосфере реализуется уже и вторая часть этого высказывания, появившаяся в Китае позже: «Но только не те цветы, которые дурно пахнут». Может быть. Пока же я приветствую саму идею многоцветья - пусть все цветы свободно расцветают и пахнут, как хотят.

Что такое свобода? Это свобода добра и свобода зла. Одновременно. И если мы соглашаемся с тем, что развитие - это всегда переход на новый уровень свободы, то мы обязаны согласиться и с тем, что свобода на новом уровне - это всегда новая интерпретация и добра, и зла. Какая? Мы пока не знаем. Но чтобы по-новому интерпретировать приемлемую для нас меру добра/зла, нужно иметь материал для выбора. И чем больше, тем лучше. Потому что в «мути» из добра/зла главное - не та или иная интерпретация добра и зла. Главное - свобода интерпретации.

Давайте же погрузимся в нынешнюю общественную рефлексию по поводу добра/зла и попытаемся отделить запахи цветов от вони выгребной ямы. И сделаем это на примере явлений, которые я условно назвал «русский человек в попытке быть личностью», «сексуальная революция в России», «скандал и культурная революция в русской литературе». Вместе они составляют значительную часть той «мути», которая и является предметом моего доклада. Именно в этой «мути», вызывающей у многих целый спектр сильных чувств от недоумения до негодования, я и собираюсь искать крупицы новой культуры.

Русский человек в попытке быть личностью. Ответ детей на нравственную импотенцию отцов

В июле 2010 года состоялась премьера фильма молодого иркутского режиссера Ивана Вырыпаева «Кислород», главные герои которого - юный бандит и шлюха. В ночь с 13 на 14 января 2011 года в программе Александра Гордона фильм был показан по центральному телевидению. Как же он был воспринят?

Сам Иван Вырыпаев говорит, что его фильм - «для тех, кто хочет размышлять о вечном». Журналистка, присутствовавшая на показе, сказала, что фильм «Кислород» - это свобода. Некоторые пользователи Интернета увидели в нем «манифест молодежи XXI в.», которая отвергает все стереотипы. О том, во имя чего она это делает, попытался объяснить после просмотра Алексей Филимонов, сыгравший роль главного героя. По его мнению, «Кислород» - фильм о настроении тех молодых людей, которые не хотят жить по правилам общепринятости и протестуют против духоты в обществе по-своему: например, берут в руки кусок арматуры и ломают ноги другому человеку только потому, что им это нравится.

Понятно, что симпатий такие герои не вызывают. Поэтому подавляющая часть интернет-откликов на фильм - тревожно-брезгливая. Пользователи Сети увидели в нем экзальтированных мальчиков в бурный период переходного возраста, которые очень любят «слушать Radiohead и теребить ручонками свой орган». Они цитируют героя: «…Курите траву, ешьте яблоки, пейте сок…»; «ты пьешь и куришь, ты спиваешься и деградируешь, ты живешь, как растение, и тебе это нравится…» Цитируют диалоги: «Ты че?» - «Да я ниче!» - «И че нам теперь делать?» И называют все это наркотическим бредом. Герои обвиняются в «плохом слухе». Они не слышат официоза, но отвергают и библейские заповеди. Известный телеведущий, присутствовавший на показе, назвал фильм богохульством, с чем тоже согласилось подавляющее большинство интернет-рецензентов.

Я этих людей понимаю. Не понимаю только, как они относятся к тому миру, который отвергают и против которого протестуют персонажи фильма. И потому мне интереснее те, кто увидел в нем нечто большее, чем наркотический бред. На просмотре, кстати, общий настрой публики к этому фильму-скандалу был позитивным. Обсуждение неоднократно прерывалось аплодисментами. Почему же есть те, кому фильм нравится? И почему нравятся публике такие, например, культовые фильмы, как «Брат», «Брат-2», «Бригада» и им аналогичные, герои которых тоже отвергают мораль и где люди тоже убивают и грабят других людей?

Потому, думаю, что у зрителя есть запрос на свободу, есть потребность в ощущении себя личностью. Но как этот запрос и эту потребность реализовать, он не знает. И в современных киногероях он находит ту же созвучную ему потребность и то же незнание.

В фильме Алексея Балабанова «Брат», вышедшем в 1997 году и собравшем множество премий, юный главный герой Данила Багров, устанавливая справедливость, выступает в роли судьи и палача. Поубивав множество людей, он бежит из общества куда-то поближе к природе. Что его не устраивает? Его не устраивает то социальное всеобщее, которое порождает несправедливость в человеческих отношениях.

«Вот скажи мне, американец, в чем сила? - вопрошает Данила в „Брате-2“. - Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего?.. Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда - тот и сильней. Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего, ты сильней стал? Нет - не стал! Потому что правды за тобой нет! А тот, кого обманул, за ним правда. Значит, он сильней. Да?!».

В «Бригаде» совершенно та же линия. Четыре друга детства, обычные московские парни хотят просто жить. Но мир плох, лежит во зле, ежедневно унижает их достоинство и, чтобы защититься от него, они становятся бандитами. К этому хищному миру автоматически причисляются и кавказцы. Отсюда расистское: «Не брат ты мне, гнида черножопая» Данилы Багрова. Отсюда - антикавказская направленность множества нынешних российских фильмов. Отсюда - расистский лозунг «Россия - для русских!» на Манежной площади в Москве 11 декабря 2010 года и в других городах России. Тот день как раз и знаменателен тем, что «киношных» персонажей мы увидели на наших улицах.

Искренни ли эти правдоискатели и националисты? Думаю, что да. Они - символ тех молодых людей, которых не устроила ни советская правда, ни ельцинскогайдаровская, ни медведевско-путинская. А найденная ими собственная правда, в следовании которой они пытаются реализовать свое нонконформистское личностное начало, выталкивает их из общества.

Что же это за феномен такой, когда даже хорошие люди в борьбе за право быть личностью становятся погромщиками и убийцами? Считаю, что и «Брат», и «Бригада», и «Кислород» - это фильмы о том культурном типе молодых людей, тысячи которых вышли на Манежную площадь в декабре 2010 года, и десятках тысяч тех, которые в тот день не вышли, но могут выйти в следующий раз. Это фильмы о новом поколении российской молодежи. Не всей, но существенной ее части.

Интернет-рецензенты ссылаются на высказывание президента Дмитрия Медведева, что эти люди - хулиганы и их надо сажать в тюрьму. Есть и идеологические оценки этого протеста. Одни видят в нем проявление национального самосознания русских, другие - проявление фашизма, третьи - стихийное формирование народной политической силы. Поэт Всеволод Емелин в стихотворении о событиях на Манежке подчеркивает только антикавказский момент. Я же хочу говорить о другом.

Вспомним факты. 6 декабря в уличной драке убит кавказцами юноша Егор Свиридов. Милиция арестовывает убийц, но затем отпускает. Почему? Этот вопрос несколько дней задают друзья Егора чиновникам МВД, арестовавшим и отпустившим преступников. Но чиновники их вопросом пренебрегают. Никто и не думает о том, что вопрос задают российские граждане. Обычное для нынешней России начальственное хамство, оскорбляющее достоинство людей. А после того как друзья Егора сообщают о положении дел интернет-сообществу, оказывается, что оскорблено достоинство многих тысяч людей. Информация о хамстве милицейских чиновников накладывается на ненависть населения к бюрократическому хамству как всеобщему и хроническому явлению нынешней России. К этому добавляется оскорбленное национальное чувство. В результате из частного возмутительного случая вырастает массовое возмущение как возмущение граждан, а не хулиганов.

Так развивались события до 11 декабря, когда люди вышли на площадь. Кто эти люди? В первую очередь, они опять-таки граждане. Да, их действия выливаются в погромы. Но выводит этих людей на площадь не желание громить (оно возникает позже, на площади, когда собравшиеся превратились в толпу), а их оскорбленное гражданское самосознание, протестующее против унижения. Их объединяет желание почувствовать обратную связь с такими же людьми, переживающими то же самое чувство унижения и то же желание быть сообществом, способным отстоять свои попранные права. Их объединяет стремление быть субъектами права.

Вот почему я не согласен с оценкой этих людей только как хулиганов и погромщиков. Да, их возмущенное гражданское сознание политически и культурно незрело. Но оно есть. И для меня важно, что они выступали против чиновничьего попрания их прав, что это был протест против правовой незащищенности. И вот почему для меня события на Манежной - это проявление культурной революции, разворачивающейся в сознании молодежи. Одна из составляющих этой революции - борьба человека за право быть личностью. И я приветствую и возмущение этих людей, и их попытку почувствовать себя личностями.

Вспоминаю один из телерепортажей с Манежной площади. Перед телевизионной камерой невысокий красивый подросток-старшеклассник. Интеллигентное лицо. Аккуратен. Моден. Цветной шарф обнимает шею. Говорит, что протестует. Против чего? Он объясняет. Рационально выраженной мысли нет. Есть слова и междометия. Господствуют эмоции и уверенность в себе. Но пафос совершенно понятен. Мальчик говорит от имени «мы». Кто эти «мы»? Футбольные болельщики? Школьники? Случайные знакомые? Трудно понять. Они протестуют против какого-то гнета, какого-то социального всеобщего, которое давит и не дает им реализоваться как индивидуумам. «Больше так не будет!» - твердо заявляет он.

Можно, конечно, вслед за интернет-рецензентами «Кислорода» сказать, что это рефлексия экзальтированного мальчика, находящегося в бурном периоде переходного возраста, который «живет как растение» и говорит оборотами «Ты че?» - «Да ни че». Можно. Во всяком случае я не собираюсь спорить с теми, кто усматривает в такой «рефлексии» распад интеллектуального мира российской молодежи, кризис культуры и разложение основ. Но это лишь одна сторона дела. Есть и другая. Есть факт искреннего протеста. И поиска нового уровня свободы. Как бы он не был выражен. Пусть в детско-примитивной, эмоциональной или даже уголовной форме, пусть в форме наркотического бреда. Но он есть. И об этой искренности наших детей в неприятии сложившегося порядка вещей надо говорить, ее надо обсуждать.

Это, конечно, не новый культурный тип. Вовсе нет. Тип человека, который хочет почувствовать себя личностью, гражданином, субъектом права в тотальном и самодостаточном отрицании, способном перерастать в погромы и убийства, сложился не сегодня. К сожалению, российские обществоведы не анализируют специфику застрявшего в своих метаниях традиционного российского культурного типа. Это делали и делают только писатели. Поэтому обратимся к результатам их анализа.

В самом обобщенном виде - это оскорбленный человек, чье достоинство унижено диктатом исторически сложившейся культуры и опирающейся на этот диктат политической системой. Это «маленький человек», вышедший из своей семейной (часто патриархальной) «норки», пытающийся строить большое общество по своей модели, но не знающий, как строить. Этот застрявший в своем развитии персонаж, как я уже говорил на одном из предыдущих семинаров, получил у писателей название человека «ни то ни се» (Гоголь), «урода» (Гончаров), «человека недоделанного», «беса» (Достоевский), «вывихнутого» (Тургенев). И не будем утешать себя тем, что речь идет только о ком-то, кто жил до нас, а сегодня находится вне нас.

Это, господа, мы с вами - «промотавшиеся отцы», обманувшие своих сыновей своей культурой. Это наши портреты. И если все эти старо-новые типы мы увидели на Манежной, то не будем торопиться от них отмежевываться. Потому что такими, каковы они есть, их сделали мы. По своему образу и подобию. Логика их протеста парадоксальна. Они бегут от неправды того культурного всеобщего, которое веками угнетало и продолжает угнетать русских людей и с которым мы, в отличие от них, предпочитаем примиряться. Главная их альтернатива существующему в том, что они требуют, чтобы их права как личностей и государством, и обществом соблюдались. Но как реализовать свое требование, они не знают. Поэтому главное их состояние - именно в том, что они протестуют: и против угнетающего их старого, и против того нового, которое, как им кажется, им тоже известно. Это униженный и оскорбленный, но застрявший в своем протесте человек. И, повторяю, родился он не сегодня.

Молодой образованный человек в пушкинском «Кавказском пленнике» и «Цыганах», униженный городом, бежит в природу, в родовые отношения. В общении с ней, природой, он хочет защитить свое «я», пытается у нее, мудрой, научиться новой правде. Но разочаровывается и в ней. Обнаружив неспособность жить в условиях природы и родовых отношений, совершая преступления, бежит обратно в ненавистный город. Отрицая все и вся и застревая в метаниях, он, по существу, отрицает жизнь и оказывается перед нравственной катастрофой.

В «Борисе Годунове» Самозванец, успешно начав охоту за троном ради безграничной власти («тень Грозного меня усыновила»), не способен оставаться «тенью Грозного», когда сердце потребовало любви. Продолжая бороться за престол, он уже не хочет его. Но возлюбленная мечтает стать московской царицей. И он, двадцатилетний юноша, вынужден идти к своей любви через глупость - кровавую борьбу за трон, которая его и губит. Попытка быть личностью, убивая людей, заканчивается для Самозванца катастрофой.

У Гончарова застрявший человек получает название «урода». Юного Марка Волохова, коммуниста, одного из персонажей романа «Обрыв» не устраивает та жизнь, на которую он обречен в условиях царской России, и он борется против нее ради некого «громадного будущего», «громадной свободы». Какого будущего и какой свободы, он не знает.

У Тургенева «вывихнутые» честные молодые энтузиасты в романах «Дым» и «Новь», начитавшись западной революционной литературы, готовят революцию. Производя дым, они воспринимают его как новь. Они не знают, что такое та жизнь, к которой стремятся. Говорят друг другу высокопарные слова, смысла которых не понимают.

В романе «Отцы и дети» примером поразительной цивилизационной незрелости выступает Базаров. Он противопоставляет реальности, им отторгаемой, старые мифы: «Нравственные болезни происходят… от безобразного состояния общества… Исправьте общество, и болезней не будет». И создает мифы новые. Например, считает, что с помощью резанья лягушек, медицинской практики, социал-дарвинистских теорий он может и объяснить мир, и устроить достойную человека жизнь. С юношеским задором он заявляет, что Пушкин - «ерунда», а «Рафаэль гроша медного не стоит». Он - тоже протестующий тип, искренне борющийся против засилья в обществе исторически сложившихся стереотипов культуры («я ничьих мнений не разделяю, я имею свои»; «что касается времени - отчего я от него зависеть буду? Пускай, лучше оно зависит от меня»). Он собирается «ломать» жизнь, хотя кого ломать и зачем, опять-таки не знает.

Данила Багров, герои «Бригады» и «Кислорода», футбольные фанаты и красивый мальчик с Манежной несут в себе многие черты героев литературной классики. Да, они, в отличие от своих предшественников, не являются носителями дворянской или разночинской образованности. Это массовые народные типажи, что позволяет говорить об их новизне. Но природа их протеста - та же, что у героев классики. В них тоже говорит их ущемленное достоинство, они тоже пытаются быть личностями и тоже в основном неудачно. Их всех объединяет экзистенциальное отторжение родовой русской культуры и ее диктата. И их объединяет неспособность сформулировать личностную альтернативу этому диктату.

Данила в поиске некой народной Правды бежит из города куда-то в деревню. Герои «Бригады» в борьбе против мира, который лежит во зле, удивительно эсхатологичны и, верные Правде братства, убивают других и сами погибают почти все. Персонажи «Кислорода» хотят быть независимыми личностями, но в борьбе против ветхозаветной морали следуют законам тайги. Они - современные воплощения человека «ни то ни се», «уродов», юных дымопроизводителей, «вывихнутых», «недоделанных», «бесов»… И тем не менее я говорю этим юношам и девушкам: «Здравствуй, племя молодое, незнакомое!» Почему?

Я исхожу из того, что на наших глазах происходит подведение итогов некого периода в истории России, в массовом сознании которой господствовала и еще продолжает господствовать исторически сложившаяся русская культура. Это подведение итогов осуществляется с позиции ценности личности, которую я понимаю как способность к выходу за рамки традиции и поиск адекватной меры выхода. Происходит массовое отрицание всего уходящего периода, его идеологий и институтов, формируется личностная альтернатива им.

Да, альтернативный массовый нравственный идеал все еще раздвоен: он содержит в себе как тотемную традицию, так и элементы идеала личной свободы. Но сегодня происходит смена акцентов. Если идеал личной свободы раньше (русские либералы, славянофилы, разночинцы-предбольшевики, большевики) интерпретировался лишь как средство освобождения от «неправильного» начальства, то сейчас этот идеал интерпретируется как самоценность, как ведущая ипостась. Русская специфика еще сохраняется: например, отождествляются либеральные представления с вечевыми, демократия с локализмом, свобода с волей. Но возникло то, чего не было раньше. Возникла способность к критике ветхозаветных культурных оснований, а значит, и к самокритике. Я понимаю, что такие утверждения надо доказывать, и ниже к этому вопросу намерен вернуться. Свое мнение я попытаюсь обосновать, апеллируя к тенденциям, которые проявляются в современной русской литературе. Тенденциям, которые в литературной классике не просматриваются.

А теперь, пожалуй, главное, связанное с содержанием фильма «Кислород».

В фильме для героя-бандита, для которого единственная ценность - секс, не существует морали. Если сказано «не убий», он убивает. Если сказано «не прелюбодействуй», он прелюбодействует. Если сказано «не богохульствуй», он богохульствует. И делает он это свое «наоборот» сознательно. Почему? Потому что ему так хочется. Для него существует только справедливость, основанная на естественном праве, которое он понимает как право быть свободным от любого права. Но живет он не в лесу, а в моральном обществе. И он, «аморальный», с «моральным» обществом в конфликте. Поэтому у него «плохой слух» и поэтому он бандит и погромщик. И это его естественное право действовать так, как он хочет, для него и есть кислород.

К чему стремится молодежь, которая отторгла библейские ограничения, но не создала новых? Она стремится быть независимой от всего. И сильной. И развлекаться. Поэтому ей не нужна ее имперская Россия. Ей хочется в новую страну, где воля и сплошное развлечение. Но… все-таки эти люди вышли на Манежную площадь как граждане. У этих людей «плохой слух», но «плохо слышат» они только официоз, который опирается на ветхозаветно-имперскую мораль, т. е. на традиционную культуру. А голос личности в себе они все-таки услышали. И они готовы услышать всех, кто находится с ними на одной нравственной волне.

Что же нам в таком случае сказать молодому человеку, который «не слышит» ветхозаветно-имперскую мораль, но хочет и может слушать и слышать? О чем и на какой основе вести с ним диалог?

Александр Ахиезер писал, что русский человек должен узнать главную тайну российской цивилизации - тайну расколотого общества. Общества, в котором авторитарно-соборное и личностное начала находятся в непримиримом конфликте. Но если так, то на каком культурном основании строить диалог в расколотом обществе? Можно строить его на основе имперской морали, но тогда надо забыть о способности человека формировать себя как личность. Можно - на основе смысла личности, но тогда надо забыть об империи. Можно, наконец, на основе смысла личности, как новом основании империи: так хочет президент Медведев, так хотят многие наши либералы, так хотел и Александр Ахиезер. Но это-то как раз и нельзя. Скрестить ежа и ужа невозможно. Поэтому надо выбирать. И именно об этом - вся великая русская литература, сумевшая обнажить суть проблемы, но не сумевшая ее решить. Об этом же - и все без исключения фильмы о протесте нашей молодежи, который уже не «киношный», а вполне реально предъявленный нам на Манежной.

Вывод - в моем вопросе: кто воспроизводит духоту в обществе, против которой бунтует русский человек, пытаясь стать личностью? И он - в моем ответе: наша культура, ее способ воспроизводиться, именуемый «Русской системой». Ее диктат, ее исторически сложившиеся стереотипы, которые все еще доминируют в нашем сознании.

Но не унаследованная культура, как бы она ни была бессмысленна на современном этапе, порождает культурную революцию в тех формах, в каких мы ее наблюдаем. Ее производит нежелание и неумение общества, нас с вами, преодолевать культурную архаику в себе. Можем ли мы, протестующие взрослые граждане, в количестве нескольких тысяч человек выйти на Манежную площадь? Нет. Можем ли мы, ведомые гражданским чувством, быть уверены, что, выйдя в таком количестве на площадь, не поведем себя как вандалы? Нет.

А раз страх, бездеятельность и резонерство парализовали взрослых, то молодежь, ведомая гражданским чувством и желанием разрушать, берет дело культурной революции в свои руки. По-своему. Уродливо. Но другой альтернативы она произвести пока не может. Таков ответ детей на нравственную импотенцию отцов.

Наша сексуальная революция

В России разворачивается сексуальная революция. Она началась не сегодня. И даже не после 1991 года. Она долго развивалась вялым пунктиром. Первые ее проявления можно заметить в «Гаврилиаде» Пушкина. Потом была литература Серебряного века с ее символической природой желания, телесностью текста, мышлением соблазна. Но в XXI веке вялый пунктир закончился, и сексуальная революция вышла за рамки литературы. Она охватила все общество. Ее масштаб имеет освободительное социальное значение, потому что главное в ней - не секс, а свобода.

В российском обществе происходит нравственное оправдание нового для России понятия - «свободного секса», независимого от «любви» и «брака». Почти изгнана советская формула «идеологически выдержан и морально устойчив», подразумевавшая не только преданность идеалам КПСС, но и верность принципам нормативности в сексуальных отношениях. Развод более не считается порочащим явлением.

Сегодня тема секса, эротики пронизывает в России огромную часть коммуникационного пространства. Она звучит на ТВ, в гламурных журналах, в Интернете, на эстраде, в художественной литературе, киноиндустрии. Через Интернет и СМИ предлагаются сексуальные услуги, рекламируются товары сексиндустрии. О сексе открыто говорят, к нему апеллируют, его показывают.

Несколько лет назад на ТВ была популярна программа Елены Ханги «Про это». Потом ее закрыли. Но «это» пробилось на экраны. Открыта новая программа с Анфисой Чеховой на ту же тему. Юмористическая программа «Аншлаг» во всю эксплуатирует свободу сексуальной тематики: по признанию артистов, то, что всегда вызывает одобрительный смех и аплодисменты публики, находится ниже пояса. В последнее время по РЕН-ТВ демонстрируется групповой, оральный и анальный секс («групповуха», «минет», «обнаженка»). Молодежь хорошо знает расписание этих передач. Таковы факты.

Что это - моральное разложение общества? Кризис культуры? Гибель России? Попытка властей отвлечь сознание молодежи от политики? Чернуха?

Однозначного ответа нет. Бесспорно, что тема секса, независимого от смыслов любви и брака, стала одной из центральных в обществе и что это мощный идейный сдвиг в массовом сознании. И еще одно бесспорно: этот сдвиг, как мутный весенний поток во время таяния снега, несет в себе все - и грязь, и камни, и чистую воду. И как бы мы ни сторонились этой мути, нам от нее не уйти. Дети решительно приветствуют снятие запретов на подход к запретному плоду. Отцам это не нравится. Для отцов это кризис умирания русской культуры, для детей - способ ее выживания в новых условиях. Давайте же спокойно разберемся в новом культурном явлении.

Обнаженное тело, веками скрывавшееся от взоров людей, секс как физиологический акт, публичное предложение сексуальных услуг через социальную сеть, газеты и ТВ можно рассматривать по-разному. Можно - как нечто аморальное и развратное, как чернуху и преступление. А можно - как моральное, т. е. как оказание услуги того типа, в которой нуждается человек и который рад, что такая услуга стала доступной. Ничего плохого о человеке это не говорит. Известно, что одним из развлечений Пушкина и его друзей было посещение публичных домов. Не гнушался этим и юный Гоголь. В годы советской власти проституция в России была запрещена. Развитие сегодня социальных отношений по «аморальному» пути приведет нас к тому типу культуры, в котором проституция запрещена. Развитие же по «моральному» пути - к тому типу культуры, в которой проституция разрешена либо легально носит полулегальный характер. Большинство стран мира пошли по легально-полулегальному пути.

Итак, в России, несомненно, гибнет та конформистская мораль, которая сложилась в советский период и которую можно охарактеризовать словами «нельзя», «чего изволите?» и «одобрямс». И нарождается новая, более свободная, которая несет в себе все: и разрушение нравов, и зачатки новой культуры. Что это за новая культура? Еще не знаю. Но ясно одно: в спорах о «любви» и «сексе» происходит процесс расщепления синкретизма смысла любви.

Расщепление «любви» происходит в два этапа. На первом этапе из нее выделяется «брак», освобождая интимные отношения от диктата брачных отношений. На втором этапе из «любви» выделяется «секс», освобождая интим от сексуальной репрессивности морали.

Несколько слов о первом этапе. В древние и средние века «любовь» была средством. Через «любовь» род размножался. «Любовь» была тайно самостоятельна. Но официально, по морали и законам, пленена «браком». «Брак» укреплял род, поэтому именно он был мерой «любви» (принцип «стерпится - слюбится»). Но постепенно, веками, через трагедии людей совершается великая культурная революция - любовь освобождается из плена брачных отношений. Она становится мерой себя. В том числе и в России.

Начиная с Пушкина и Лермонтова, в стране возникает общественная рефлексия по поводу независимости смысла любви от всех социальных смыслов. Любовь, вышедшая за рамки морали, становится легкой добычей культуры (Л. Толстой, А. Островский, Н. Лесков), но в условиях России едва ли не единственным способом человека почувствовать себя личностью. В творчестве Тургенева возникает представление о том, что лидером в любовных отношениях является социально активная женщина, а мужчина, как носитель мужественного начала, ни в общественных, ни в любовных отношениях в России еще не сложился. В творчестве Чехова способность любить становится способом человека формировать в себе личность, но чеховская любовь всегда вела к несчастью, ненависти, трагедии и катастрофе личности. А в творчестве Булгакова, Пастернака и Шолохова способность любить, свободная от морали, окончательно сформировалась как мера способности быть личностью.

Таким образом, анализ писателями смысла любви в ее борьбе за свою независимость стал уникальным способом самопознания русского человека. Любовь в великой русской литературе, освободившаяся от диктата морали, выполнила свою историческую миссию. Она зафиксировала одну из важнейших черт русской культуры - неудачу попытки русского человека стать личностью либо неспособность личности жить в России.

После 1991 года разворачивается новый этап расщепления синкретизма «любви». Из этого смысла выделяется «секс» и заявляет о своей «свободе». Ранее «секс» был destination любви. Автономизируясь от нее, «свободный секс» становится сегодня самостоятельной сферой жизни человека. Русская художественная литература XIX–XX веков решительно осудила подобные отношения как похоть, как уподобление человека животному. Вспомним Веру - главную героиню романа Обломова «Обрыв»: «Я не волчица, а женщина!» Сегодня общество идет иным путем. Оно не стесняется предъявлять спрос на открытый разговор о «свободном сексе», на его откровенную демонстрацию и пропаганду, все более открыто осуществляя «свободный секс» в социальных отношениях.

Что изменилось в общественной рефлексии по поводу сексуальной любви?

В современных российских любовных романах, которыми буквально переполнены магазинные полки, сексуальная любовь - отнюдь не возвышающая сила, как, например, в Песне Песней Библии, у Данте, Петрарки. Не путь восхождения к прекрасному, как, например, у Платона. Не экзистенциальный поиск высшей духовности, как у Пушкина и Лермонтова. Раскол в понимании смыслов секса и любви впервые в русской литературе произошел между Алексеем Вронским и Анной Карениной. Если Алексей мечтал обладать Анной физически, то для Анны секс не значил ничего, ее волновала любовь лишь как платоническая сущность. Сексуальная революция во всем мире и России пошла по пути Вронского, подчеркивая физиологический и социальный аспекты человеческого.

Физиологический аспект сексуальной революции проявляется в акцентировании свободы секса - кратковременного высшего этапа наслаждения, выступающего у человека, как правило, как финальная стадия экстатического состояния. Это освобождение от системы сексуальной репрессивности, которая использует семью, политику и культуру в целях подавления сексуальности и свободы человека. И тем самым формирует консервативный тип характера людей, ориентированный на слепое подчинение и поддержку диктатуры.

Идеология сексуальной революции, представленная, например, В. Райхом в «Сексуальной революции» и М. Фуко в «Истории сексуальности», постулирует, что свободный секс служит наиважнейшим потенциальным резервуаром истинного освобождения человека и развивает представление о свободе секса как о желательном общественном явлении. Свобода секса - одна из немногих свобод, которую индивиды, ощутив единожды, не меняют ни на какие «социальные блага», ущемляющие свободу личного поведенческого выбора в интересах государственной машины и нивелирующего социального контроля. По В. Райху, сексуальная революция, освобождая физиологическую потребность человека, является предпосылкой и основой «подлинно человеческой революции», поскольку освобождает людей от подавленной сексуальности, раскрепощает их и тем самым создает условия для настоящей социальной революции.

Социальный аспект сексуальной революции акцентирует иное - меру близости людей. Сегодня секс - один из способов человека сблизиться с уникальным Другим, но одновременно не быть порабощенным этой уникальностью. Это поиск коммуникации, но через такое сближение, которое несет в себе ярко выраженную меру независимости.

Нахождение оптимальной меры близости/отдаленности друг от друга, обретаемой через «свободный секс», в ряде случаев может сблизить партнеров сильнее, чем через семейную «духовность», перерасти в дружбу, любовь. Возникает такой тип социальности, который происходит, с одной стороны, из красоты физической близости (идеология Возрождения в Европе) и «пансексуализма» в человеческом (З. Фрейд), а с другой - из сознательной социальной несвязанности партнеров. Наслаждение близостью каждый раз происходит как радость овладения, завоевания, как новое и абсолютно добровольное действие. Через «свободный секс» человек каждый раз переживает процесс «зановорождения» (М. Мамардашвили) любви и формирования себя как независимой личности.

В классической русской литературе этот тип социальных отношений разворачивается между Мастером и Маргаритой в одноименном романе Булгакова и между Григорием и Аксиньей в романе Шолохова «Тихий Дон». В обоих романах сексуальная революция в условиях России ведет персонажей и к экзистенциальному, и к рациональному протесту против диктата исторически сложившейся культуры. А также к выводу, что субъект сексуальной революции жить в России не может.

Сексуальная революция - сложное явление. Она может вести к формированию гражданских отношений, если развивается на основе признания прав личности. Выступления людей за узаконивание абортов, разводов, повторных и гражданских браков, за развитие индустрии противозачаточных средств, за признание прав секс-меньшинств - все это средства развития гражданского общества, способы формирования нового единства через новое многообразие. Но в условиях современной России, когда демократия в стране никак не может встать на ноги, сексуальная любовь прячется в себе, чтобы избежать общественного осуждения. Она становится новой формой самоизоляции субъекта, который хочет защитить свою уникальность от унитарного общества, подавляющего уникальность личности. Клуб по интересам, гражданская организация, нетрадиционная сексуальная группа, замкнувшись в себе, могут формировать «кликовое сознание» и «общество клик». Общество, которое дробится на различные секты, порождая раскол на «своих» и «чужих», взаимное недоверие и ненависть.

«Свободный секс», если он открыт, несет в себе красоту коммуникации. Если он тайный, он не свободен, и к сексуальной революции не имеет никакого отношения.

Я далек от мысли оправдывать все, что происходит сегодня на театральных сценах, экранах ТВ и в Интернете в области интерпретации интимных отношений. Там действительно есть и издевательство над самым светлым, что есть в человеке, и пошлость, и невежество, и педофилия, и преступления. И всему этому надо бескомпромиссно противостоять и противодействовать. Но главное, о чем я хочу сказать, все-таки иное.

Я хочу сказать, что мысль секс-дизайнеров свободна. И пусть она будет свободна. Пусть она производит новый мир. И пусть этот мир будет местами «мутным». А каждый из нас всегда сможет выбрать из этой «мути» то, что ему надо брать в лодку, плывя в будущую культуру, а что не надо.

Уверен, определимся мы и в отношении группового секса. Я думаю, что это игра молодежи, чрезмерность, экстрим. Это не приживется. Хотя кто знает? Пережили же мы появление в нашей жизни презерватива, и мини-юбку, и бикини, и пляж нудистов, и галстук, и джаз, и фокстрот, и мужскую рубашку навыпуск. Конъюнктурная шумиха («сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст») ушла, и все это давно стало нормой. А пошлость? Пошлость бессмертна. Но человек, формирующий себя как личность и свою эпоху как эпоху личности, способен все расставить на свои места.

Подведем итоги.

Что хорошего в том, что рухнули оковы чрезмерного контроля за сексуальным поведением населения, и «секс» в значительной степени вырвался на свободу? В появлении новой рефлексии, нужной человеку? Отнюдь нет. Главное в том, что родилась такая сфера социальности, которая заявляет о себе, как о свободной. Это не область свободы первостепенной важности. Не сфера, в которой человек требует свободных выборов, независимых судов и борьбы с коррупцией. И тем не менее это та сфера, в которой человек чувствует себя лично свободным.

А это значит, что, почувствовав себя свободным в этой сфере, он захочет чувствовать себя таковым и в других видах своей деятельности. Думаю, что гей-парады должны быть разрешены. Не потому, что они «гей» и не потому, что парады, а потому, что через них сфера свободы личности в сознании русского человека еще более расширит свои границы.

Не могу не обратиться и к тем людям, которые выступают за реформы в России, но требуют введения цензуры сексуальной темы в блогосфере и СМИ.

Вводить такую цензуру бессмысленно. Потому что невозможно остановить сексуальную революцию, развернувшуюся во всем мире и несколько задержавшуюся в России. Запрещенная, она уйдет в подполье.

Госбезопасность пытается запретить свободное творчество блогеров, потому что оно опасно для режима. Но и из этого ничего не выйдет. Власти запрещали в свое время публиковаться многим выдающимся поэтам и писателям, начиная с Фонвизина и Пушкина. И что? Им удалось остановить свободную мысль?

Интим в ТВ-программе «Дом-2», интернет-обнаженка балерины Анастасии Волочковой и групповой секс на РЕН-ТВ кажутся некоторым людям потерей стыда и совести, моральным разложением и распадом. И их можно понять. Но давайте попробуем взглянуть на свободу эротики и «свободный секс» как на элемент культурной революции, которая на своем ограниченном участке нравственности хоронит конформистское прошлое и формирует на наших глазах новое человеческое, к которому нам и нашим детям еще предстоит определить свое отношение.

Скандал и культурная революция в русской литературе

Я читаю произведения современных российских писателей, чьи тексты «тонкие эстеты» считают аморальными, антипатриотичными, антигуманными, антиэстетичными, и спрашиваю себя: почему эти писатели так популярны? Почему массового читателя так привлекают извращения, мат, алкоголизм, насилие, кровь? Почему не возмущают его издевательства над недавними святынями - Богом, народом, родиной, русским человеком? Откуда это смакование ситуаций, когда «башню сорвало», «крыша поехала»? «Тонкий эстет», воспитанный на русской классике и советском патриотизме, возмущается, требует от Думы запретить скандальные произведения. И Дума запрещает, непроизвольно увеличивая их тиражи и провоцируя новые скандалы.

Читая скандальную литературу, я спрашиваю себя: неужели она не несет никакого конструктива? Но этого же не может быть по определению. Потому что любая критика ценностей, особенно если это критика глубокая, ведется с позиции альтернативных ценностей. Но если так, то каковы же тогда эти альтернативные ценности скандальной литературы? И способны ли они вписаться в процессы формирования в мире нового культурного многообразия?

Почему русский человек, со школы воспитанный на «Я помню чудное мгновенье», «Я тот, которому внимала // Ты в полуночной тишине», «Чуден Днепр при тихой погоде», «Красота спасет мир», - почему он с удовольствием читает сегодня о том, как во время пикника с выпускниками школы учитель отлучился в кусты, покакал, а ученик, случайно увидев это, подобрал куски кала и тщательно съел их? (В. Сорокин, «Сергей Андреевич»).

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Культурная революция Сейчас, думаю, уже ясно для всех, что создание новой культуры не есть самостоятельная задача, разрешаемая в стороне от нашей хозяйственной работы и общественно-культурного строительства в целом. Входит ли торговля в «пролетарскую культуру»? С

Из книги Культурные люди автора Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

I. КУЛЬТУРНАЯ ТОСКА Я сидел дома и, по обыкновению, не знал, что с собой делать. Чего-то хотелось: не то конституций, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать. Ободрать бы сначала, мелькнуло у меня в голове; ободрать, да и в сторону. Да по-нынешнему, так, чтоб ни

Из книги Дракон с копытами дьявола автора Гусев Олег Михайлович

Культурная революция События «4 июня» 1999 г. и Фалуньгун В докладе Комитета по изучению истории ЦК КПК под названием «Выводы об исторических политических движениях после создания КНР» написано: «В мае 1984 г. ЦК КПК путём расследований, которые продолжались 2 года 7 месяцев,

Из книги Общие вопросы педагогики. Организация народного образования в СССР автора Крупская Надежда Константиновна

Из книги Газета Завтра 370 (1 2001) автора Завтра Газета

КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В СВЕТЕ ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ (НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ) Какой бы участок социалистического строительства мы ни взяли, мы видим за 15 лет существования Советской власти громадные сдвиги. История развития за это время в каждой области работы

Из книги Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями автора Прилепин Захар

Из книги Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов автора Коллектив авторов

Василий Голованов Сопротивление не бесполезно (М. : Культурная революция, 2010) Надо признаться: в девяностые годы мы, по сути, проглядели целое писательское поколение. Пока, сменяя друг друга, шла плотным потоком то «возвращенная», то «эмигрантская» литература, читатель

Из книги Газета Завтра 481 (6 2003) автора Завтра Газета

Ценности модерна в стране и мире Обсуждение доклада Эмиля Паина «Перманентный кризис культуры модерна или временная „обратная волна“?» Игорь Клямкин:Сегодня нам предстоит обсудить доклад Эмиля Паина «Перманентный кризис культуры модерна или временная „обратная

Из книги Кремлевские пигмеи против титана Сталина, или Россия, которую надо найти автора Кремлев Сергей

Ловушки демилитаризации Обсуждение доклада Игоря Клямкина «Демилитаризация как историческая и культурная проблема» Игорь Клямкин:Учитывая, что на обсуждение сегодня вынесен мой доклад, я попросил выступить в роли ведущего Алексея Кара-Мурзу - члена Совета фонда

Из книги Чем женщина отличается от человека автора Никонов Александр Петрович

ХРЮН И «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» Василий Ливанов 11 февраля 2003 0 7(482) Date: 11-02-2003 Author: Василий Ливанов, народный артист России, писатель, член президиума Национальной киноакадемии России ХРЮН И «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» Совпадения всегда заставляют заметить себя. Вручение

Из книги Нашей юности полет автора Зиновьев Александр Александрович

Глава 3 «Индустриализация, коллективизация, культурная революция.» ЛЕНИНСКАЯ программа строительства новой России укладывалась в четыре слова: «Индустриализация, коллективизация, культурная революция». В начале 20-х годов это было смелой мечтой, смелой настолько, что

Из книги Новая национальная идея Путина автора Эйдман Игорь Виленович

Часть 1 ВЕЛИКАЯ КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ …необходимо еще лучше вооружать себя идеями Мао Цзэ-дуна, еще лучше усваивать и овладевать… теорией, линией, курсом и политическими установками, чтобы довести до конца Великую культурную революцию. Нынешняя Великая культурная

Из книги Последний виток прогресса автора Секацкий Александр Куприянович

Культурная революция Одной из величайших заслуг сталинизма и одним из условий, подготовивших его уничтожение, является культурная революция.Я уже говорил, что человеческий материал не соответствовал потребностям нового общества, - оно нуждалось в миллионах

Из книги автора

Атеистическая культурная революция Кризис доверия к РПЦ - явление отнюдь не уникальное. Во многих странах религиозные организации в последние годы теряют авторитет. За несколько лет до российских скандалов с собственностью патриарха Кирилла и делом Pussy Riot католический

Из книги автора

10 Сетеяз и культурная революция Некоторые очевидные и вроде бы никем не оспариваемые тезисы в то же время не рассмотрены всерьез (как сказал бы Гегель, известны, но отнюдь не познаны). В таком статусе необсуждаемости они существуют годами и даже десятилетиями, благодаря

КУЛЬТУРНАЯ ДЕГРАДАЦИЯ ВМЕСТО СВОБОДЫ ТВОРЧЕСТВА
________________________________________

Дмитрий Новиков, депутат ГД РФ

Уже два десятилетия в России под пустые разговоры о свободе творчества власть проводит политику культурной деградации.
Отношение государства к культуре легко проследить по тому, как осуществляется её финансирование. В 90-е общепринятой практикой стало неисполнение государственного бюджета. Сферы культуры это коснулось в первую очередь. Так, в 1997 году она была профинансирована лишь на 32%. Но лучше не стало и тогда, когда «лихие 90-е» остались позади.
Если заглянуть в текущий госбюджет Российской Федерации, то в политике нынешних властей многое становится ясным. В 2010 году на раздел «Культура, кинематография» правительство сбросило с «барского стола» лишь 0,73% всех расходов. И этот подход власть менять не намерена. При исполнении бюджета на 2011-2013 годы культуре достанется от 0,77% до 0,62% его расходной части.

В процентном отношении к ВВП правительство России планирует сократить затраты на эту сферу с 0,17% в 2010 году до 0,12% в 2013_м. Дальнейшая культурная деградация нашей стране гарантирована. Такова бюджетная политика правящих кругов. А ведь после двадцати лет чудовищного погрома наша культура нуждается не просто в поддержке, а прямо-таки в восстановлении. Без радикального увеличения финансирования этого не достичь.
Объекты историко-культурного наследия - воплощенная связь времён. В России их насчитывается около 140 тысяч. 25 тысяч из них - памятники истории и культуры федерального значения. За остальные отвечают региональные и муниципальные власти. Даже по официальным данным, половина их находится в неудовлетворительном состоянии, значительная часть руинирована. При этом 2000-е для нашей культуры оказались не менее «лихими», чем 90-е.
За первое десятилетие нового века было утрачено более 2,5 тысячи памятников истории и культуры. Культура, в отличие от других сфер, практически не испытала даже временного положительного эффекта от взлёта нефтяных цен в 2000_е годы. Более того, подъём строительной отрасли в ряде мест, особенно в Москве, нанёс непоправимый ущерб объектам культурного наследия. И эта тенденция сохраняется. Пока «партия власти» надеется на частный капитал, практика доказала: частный инвестор в капиталистической системе - почти всегда враг культурно-исторического наследия. Инвестора интересует лишь отдача в денежных знаках побольше да поскорее.

По сведениям Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, в стране каждый день исчезает до трёх культурно_исторических памятников. По разным оценкам, только в Москве с начала 90-х годов уничтожено от 700 до 1000 исторических зданий.Ситуация в Москве отнюдь не исключение. В Перми, например, утрачено 45% исторических зданий, имеющих статус ценных средовых объектов. В Самаре недосчитались 40% исторических памятников. На их место приходят новодельные торговые комплексы, бизнес-центры, парковки и элитное жильё.
Речь уже не о гибели отдельных памятников, а о тотальном разрушении культурной среды. Утрата материальных объектов культуры сопрягается с ползучей культурной деградацией населения.
Но откуда же, собственно говоря, взяться культурному подъёму? В США в библиотеки записаны 68% граждан. А в современной России - лишь каждый четвёртый житель страны. Возможности для самообразования у нас всё время сжимаются. Число массовых библиотек в России последние 20 лет устойчиво сокращается. В 1990 году их было 63 тысячи, а теперь - немногим более 49 тысяч. Фонды библиотек стремительно ветшают. Несмотря на разговоры о модернизации, новые технологии не спешат читальные залы: выход в Интернет получили лишь около 20% библиотек.

Год от года возрастает разрыв между гражданами в доступе к культурным благам. Болезненно сказывается кричащее имущественное расслоение. Быстрее всего ухудшается ситуация для жителей небольших городов и селян. Даже в мегаполисах финансовые возможности многих не позволяют регулярно посещать театры, кино, выставки. Формируется так называемая элитарная культура, доступ к которой имеют лишь наиболее обеспеченные. По опросам ВЦИОМ, 25% россиян в театре не были никогда, а 49% «помнят, что когда-то ходили».
Отдельная тема - материальное положение тех, кто работает в сфере культуры. Из всех категрий бюджетников зарплата сотрудников учреждений данной отрасли самая низкая.
Приход к власти КПРФ будет означать создание благоприятных условий для сохранения и развития культуры русского и всех народов России. Культурная политика государства будет соответствовать их фундаментальным ценностям, среди которых – уважение к труду и к знаниям, совестливость и чувство собственного достоинства, защита слабых, забота о детях и стариках. Телевидение и кинематограф вновь станут источником воспитания базовых моральных ценностей, чувства патриотизма и гражданской ответственности. Развитие общества будет базироваться на восстановлении бесплатного и качественного образования, на обеспечении широкой доступности для граждан культурных ценностей.
Уже в течение первых трех лет руководства страной Правительство народного доверия удвоит расходы на сферу культуры, обеспечит увеличение зарплаты её работников.

По материалам газеты "Правда"

Жизнь конкретного человека определяется социокультурной реальностью, состоящей из ряда символов, поэтому в социологии существует понятие «культурная парадигма» - это модель образа жизни и мировосприятия определённой культурной эпохи. Это значит, что эмоциональное состояние, система ценностей и мышления, способов постановки и решения различных проблем, носит конкретный исторический характер.

Культурное развитие – это смена культурных типов, из которых каждый последующий превосходит предыдущий и является основой для дальнейшего более совершенного развития культуры, т.е. это развитие по восходящей линии.

Культурная деградация – это развитие по нисходящей линии; это утрата достигнутого прежде, невозврату к старому; процесс качественного обновления системы, в котором уровень развития новых форм менее высок, чем в предыдущем; это упрощение культурной жизни и ослабление ранее устойчивых форм.

Культурный застой – это состояние длительной неизменности и повторимости норм и ценностей, и запрет нововведений.

В 1922 году Огборн создаёт теорию культурного отставания: Культурные ценности и нормы меняются гораздо медленнее, чем происходит технический прогресс, когда наступает такой момент, образ время нестабильности. Всё это создаёт серьёзные проблемы для общества. Люди не имеют чётких ориентиров своей деятельности.

13. Мультикультуризм и этноцентризм.

Мультикульт-зм - теория, а также политика, кот.направлена на сохранение и развитие в пределах одной страны культурных развитий. В отличии от политич. Либерализма мультикульт. предполагает наличие возможностей эпических обществ открывать объекты культового значения школы. Идея мульти­куль­т. исключает слияние культур в единое целое. Идея мульти­куль­ту­ра­лиз­ма выдвигается главным образом в экономически развитых странах Запада, где наблюдается значительный приток иммигрантов. В соврем. Европе мульти­куль­т. предполагает прежде всего включение в её культурное поле элементов культур иммигрантов из стран «третьего мира».Третий мир - географ-ий термин второй половины XX века, обозначавший страны, не участвующие прямо в холодной войне и сопутствующей ей гонке вооружений.Этноцентризм - такой взгляд на общество, при котором определенная группа считается центральной, и все другие группы соизмеряются и соотносятся с ней. Этноцентристские суждения не позволяют справедливо оценивать другие культуры. Этноцентристнеспособен или не желает рассматривать другие культуры в их собственных рамках.

14. Личность как система. Концепции личности.

Для социологии важным явл.2 проблемы:

1)формирование личности в связи с развитием соц.общностей

2)проблема регуляция соц. поведения личности.наиболее универсальным для характеристики признаком явл – человек.

Понятие индивид означает человека с индивидуальнойхар-кой. Понятие личность означает соц. модификацию человека. Человек становится личностью только вступая в обществ.отношения.

Индивидуальность - отдельно взятый чел. с его природными, психол-кими, общественными качествами. Концепции личности:

1)марксиская Рез-тат историч-го развития, а также рез-тат включения индивида в соц.систему посредством предметной деятельности и общения. Личность-совокупность соц.качеств, кот.обуславл.принадлежн.копредел.этносу.

2)ролевая(Парсонс) Личность -производное от соц. статусов индивида и тех соц. ролей, которые он исполняет в обществе. 3)психоаналитическая (З.Фрейд)

Теория акцентирует внимание на психолог.аспекты взаимодействия личности и общества. Три структ-ных компонента: 1)бессознательное(природн.инстинкты) 2)сознание 3)суперэго (законы и запреты,кот.усвоил индивид в процессе воспитания) Наличие этих комп-тов делает личность противоречивой, т.к. в кажд. чел. идет борьба между его желаниями и требованиями в обществе. Соц. кач-вами личности явл.:сознание, самосознание, самооценка, убеждения, интересы, ценностные ориентации.

15. Структура личности. Социальные типы личности С т.зрения Сорокина личность формир.в системе конкретных соц.координат. Каждый чел.одновремен.принадл.целому ряду соц.групп, т.е.профессион.,политич.и др.

Т.о., личность имеет многоплановую и мозаичную стр-ру.

Личность с одной стороны целостна,а с др.множественна.

Всякая соц.группа дает нормы поведения, кот.не всегда совпад.с нормами др.соц.групп.

Изменение соц.положения человека в обществе ведет за собой изменение и в его поведении. Лучше всего это заметно в экстремальной ситуации, а при значит.измен.соц.ситуации в центре личн.стр-ры может оказаться один изее мозаичной стр-ры. Америк.социолог Дьюбой с разраб. след. типологию.

Типы личностей:

1)модальный-наиболее встреч.тип личности на определ.этапе развития общества 2)базисны-нравственный идеал или эталон

3)маргентальный-чел., кот.нах-ся на границе между 2-мя и более группами,ноне принимается ни одной из них в кач-ве полноправного участника.

4)мафиозный-склад.вусл.нарастающей криминализации, он готов на любые нарушения норм и законов для высоких доходов.

16. Социализация личности, механизмы социализации. Ресоциализация, десоциализация. Социализация-вид соц.взаимод-я, в ходе кот. происх. формирование личности, как полноценного и полноправного члена общества. Социализация осущ-ся через определ. людей, кот.передаюткульт.опыт, а также через институты социализации. Т.о.,в ходе социал-ции происходит: 1)взаимод. людей на основе соц.ролей 2)сохранение общества, благод. усвоению его членами сложившихся ценностей. Социализ. личности начинается с рождения и продолж. всю жизнь. Можно выделить неск. этапов социализ.: 1)первичная (в этот период приобрет. Общие культ. знания, осваиваются нач. представл. о мире и хар-рывзаимоотнош.) людей. 2)вторияная (включ.в себя:

Профес.социализацию,связ-ую с овлад.спец.знаний и навыков

Включ.индивида в сист.общ-готруда,т.е.процесс адаптации в профес.среде) В современ. обществе возрастает скорость соц. изменений, что приводит к необх-стиресоциализации , т.е. усвоение принципиально новых знаний, ценностей, норм. Десоциализация - утрата индивидом по каким-либо причинам соц-го опыта, отражающаяся на его жизнедеятельности и возм-сти самореализации в соц.среде.Различ.2 формы социализ.:

1)не направленная(стихийн.формир-е соц.качеств в процессе пребывания индивида) 2)направленная(спец.разраб.обществом система средства действия на личность с целью формир-я качеств и ценностн.ориентаций) Механизмы: 1.Традиционный предст.собой усвоение человеком норм, эталонов поведения, взглядов, кот.хар-ны для его семьи и ближайшего окружения 2.Институциональный действует в процессе взаимод-вия чел.с институтами общества, различными организациями 3.Стилизованный действует в рамках субкультуры 4. Межличностный функционирует в процессе взаимод-вия чел.с субъективно значимыми для него лицами и предст.собойпсихолог-ий механизм межличностного переноса благодаря эмпатии и идентификации.5.Рефлексивный связан с внутренним диалогом, в котором человек рассматривает, оценивает, принимает или отвергает те или иные ценности, свойственные различным институтам общества, семье, сверстникам, значимым лицам и т.д

Культура нации - это такая нежная субстанция, что из громадного количества материала в Сети я выбрал эту публикацию, где ненавязчиво и аргументированно доказывается упадок воспитания, просвещения и прогресса в "демократическом" заокеанском рае.

На первом показе прославленного кинофильма «Унесенные ветром» в 1939 году произошел громкий скандал: один из героев (Ретт Батлер), разгневавшись на героиню (Скарлетт О’Хара), бросает ей в лицо по тем временам немыслимо кощунственную фразу: “I don’t give a damn” – редкий по дерзости вызов нормам общественной нравственности, эквивалентный тому, чтобы сказать “Пошла ты к черту!». Негодованию общества не было предела.

То была первая разведка боем, предназначенная прощупать, насколько цепко держится общество за свои моральные ценности. Оказалось, что достаточно цепко. Да даже еще в начале 60-х годов любое сквернословие, включая богохульство, было по-прежнему абсолютно неприемлемо в общественном дискурсе, а среди культурных людей – и в частных разговорах. Употребление непечатных слов и выражений считалось дурным тоном, верхом вульгарности.

Прошло всего несколько десятилетий, и все изменилось. Одним из самых поразительных явлений последнего полувека стало моральное, духовное и культурное оскудение американской жизни. Ныне поношение всех прежде незыблемых норм нравственности, публичный секс и густой мат составляют ее привычный фон.

Популярные кинофильмы состоят из непрерывной череды кровавых и порнографических эпизодов, кое-как связанных невразумительным диалогом и убогим сюжетом. Матерщина обильно уснащает страницы популярных книг и журналов, бурными потоками льется с экранов кинотеатров и телевизоров. Матом насыщены тексты популярных песен и пьес, матом публично изъясняются гламурные знаменитости обоего пола, мат все чаще проскальзывает в телевизионных новостных репортажах. А уж про приватное общение и говорить не приходится. Чтобы слыть своим в просвещенных кругах и непринужденно поддерживать светскую беседу, ныне вполне можно обойтись всего двумя словами: fuck и shit с их производными.

На знаменитые диспуты Линкольна и Дугласа в 1858 году съезжались зрители за десятки верст. Если бы по щучьему веленью перенести в ту эпоху современную интеллигенцию, готов поручиться, что сегодняшние интеллектуалы – в отличие от зрителей тех лет, в подавляющем большинстве простых фермеров – просто не смогли бы следить за этими состязаниями в ораторском искусстве, настолько недоступно сложными были бы для них синтаксис и лексика тогдашнего языка.

Вторжение вульгарщины самого низкого пошиба в словарь даже культурных (вернее будет сказать – образованных) слоев не проходит бесследно. Язык, на котором общается интеллигенция, заметно беднеет, растет количество грамматических и фонетических ошибок, речь становится все более и более скудной и невыразительной. Оно и понятно: зачем пыхтеть и напрягаться, придумывая элегантные обороты, когда можно одним-двумя крепкими словами выразить все оттенки эмоций. Но, как верно подметил еще Джордж Оруэлл, язык – зеркало мыслительного аппарата; чем более убога и бледна речь, тем отчетливее обнищание мысли.

Подстать языку и массовая культура. В этой сфере исторически существовала неизменная тенденция: культура создавалась в верхах общества и по каплям просачивалась вниз, в упрощенном виде усваиваясь низами. Так поддерживался культурный потенциал общества, так шла подпитка цивилизации.

Разбогатевшее фламандское купечество переняло у аристократии привычку украшать свои жилища портретами его обитателей, натюрмортами и ландшафтами. Спрос на живопись, как водится, породил предложение. Подсчитано, что на протяжении XVII столетия фламандские художники создали полтора миллиона произведений, причем высочайшего качества. У «буржуев» – представьте себе! – оказался превосходный вкус, халтуру они не принимали.

Бах, Телеман и другие классики немецкого барокко писали свои композиции в значительной части по заказам опять-таки буржуазии, главным образом всевозможных гильдий. Моцарт сочинял для двора оперы на итальянском языке, а для простонародья – на немецком. Придворные слушали «Дон Жуана» и «Свадьбу Фигаро», а простой люд наслаждался «Похищением из сераля» и «Волшебной флейтой». Об Италии вообще говорить не приходится – галерка разбиралась в музыке не хуже партера и была не менее взыскательна.

Но сейчас вектор культуры поменялся на 180 градусов. Жалкие остатки классической культуры выхолостили себя, ударившись в самоубийственный эпатаж и высокомерную самоизоляцию: главное – ни в коем случае не потакать «низменным» вкусам простонародья, не опускаться до его уровня. В результате «высокая» культура в значительной части выродилась в пародию на самое себя. Что же касается массовой культуры, то она просто превратилась в эхо культуры гетто, ее подпитка идет снизу вверх, из клоаки – в салоны.

Интеллигенция и знать старательно подражают культурным образцам, создаваемым на дне общества. Молодежь из благополучных белых семей боготворит «рэп», в упоении внимая страхолюдным черным громилам, которые, угрожающе жестикулируя и поминутно хватая себя за промежность (дескать, мужская сила распирает, мочи нет!), хрипят о крови и насилии, воспевая брутальный секс, призывая бить смертным боем возомнивших о себе «шалав» и «давить ментов».

Моду ныне диктует андеркласс. Женщины одеваются по панельным канонам, соревнуясь в том, кто будет выглядеть еще более экстравагантно, кто оголится еще более вызывающе. Татуировки и пирсинги стали нормой для обоих полов. Целые джинсы, не испещренные дырами и порезами, воспринимаются как проявление мещанства. Вкусы гетто, позаимствованные прямиком из тюремного быта, решительно вторгаются в сферу высокой моды.

Столь же разительная перемена произошла и в нравах. Было время, когда общество придерживалось определенного строгого кодекса поведения и незыблемого понятия чести. Истинного джентльмена отличали такие качества, как храбрость, верность и честность, готовность отвечать за свои слова и не отнекиваться от своей вины. Нельзя было обидеть женщину, бить лежачего и публично плакаться на судьбу. Слово джентльмена было крепче письменного контракта.

Когда тонул «Титаник», мужчины уступали свои места в спасательных шлюпках женщинам и детям и, с улыбкой попрощавшись навсегда с близкими, спокойно усаживались на палубе в ожидании гибели. Чувство собственного достоинства и незыблемые понятия чести превозмогали страх смерти.

Сидеть на шее общества считалось постыдным. Даже в годы Великого кризиса 30-х годов отчаявшиеся люди лишь с превеликим стыдом принимали общественные подаяния и стремились при первой возможности сойти с пособий. Внебрачное материнство было почти неизвестно, мать-одиночка была объектом общественного презрения. Осуждая отдельных беспутных женщин, общество успешно защищало свои устои.

Но шло время, и старый кодекс, служивший главной скрепой нравственности, рухнул. Моральный вакуум заполнился новыми правилами, общество переняло нравы андеркласса: хватай что можешь; все, что плохо лежит, – твое, все, что можешь отодрать, – плохо лежит; изыскивай способы вырвать у государства побольше льгот; бей лежачего, топчи слабых, лги, обманывай; победителей не судят… Нравы социальных низов ныне восприняты обществом как набор образцов для подражания.

Все это – тривиальные, общеизвестные факты. Но чем они объясняются? Почему так произошло? Ответ много лет назад предложил знаменитый английский историк Арнольд Тойнби. Одна из глав его 12-томного opus magnum «Постижение истории» называется «Раскол в душе». В этом разделе, посвященном кризису цивилизаций, описывается процесс, который Тойнби назвал «пролетаризацией доминантного меньшинства». Это главный симптом распада общества, при котором «доминантное меньшинство», как Тойнби называет элиту общества, утрачивает веру в свое предназначение и начинает подражать деклассированному «дну».

По Тойнби, в стадии роста цивилизацию ведет вперед созидательное меньшинство, уверенное в себе, воодушевляемое сознанием своей добродетельности и идеалом общественного служения. Пассивное большинство следует в кильватере элиты, механически и поверхностно имитируя образцы поведения и вкусов, предлагаемые лидерами. Но когда цивилизация вступает в фазу распада, созидательное меньшинство вырождается, впадает в депрессию, теряет уверенность в себе и перестает позиционировать себя в качестве модели для широких масс. Элита утрачивает былой идеализм, погружается в цинизм, перестает верить в свою цивилизующую миссию и слагает с себя груз ответственности за судьбы общества.

Одновременно она капитулирует перед силами бескультурья и вульгаризации нравов, искусства и языка, подражая порождающим их низам общества – «пролетариату». Этот процесс Тойнби называет «пролетаризацией», хотя, на мой взгляд, точнее было бы называть его «люмпенизацией».

Люмпенами восторгаются, им подражают, они диктуют обществу новые ценности, они чувствуют себя хозяевами жизни. Свято место пусто не бывает: вакуум, создавшийся при разрушении обветшавшего культурного кодекса элиты, быстро заполнил извечный кодекс люмпен-культуры. Во всякой революции инициативу всегда захватывает меньшинство, обычно незначительное, которое навязывает инертной массе свои цели и ведет ее за собой. Так и в нынешней деградации западной культуры проводниками выступает крохотное, но активное меньшинство населения, динамичное, уверенное в себе и в отсутствие отпора задающее тон. Авангард объявил себя гегемоном, и общество без сопротивления покорилось новым господам.

Британский историк не зря назвал описываемое им явление «расколом в душе». Деградация общества, гниение цивилизации – отнюдь не монолитный процесс. Тойнби указывает, что верным признаком разваливающейся цивилизации является раскол в культуре. В то время как основная часть господствующего класса начинает перенимать люмпен-культуру, немногочисленные остатки элиты, «осколки разбитого вдребезги» (по выражению Аркадия Аверченко) мечутся, лихорадочно пытаясь нащупать твердую почву под ногами. Одни из них ударяются в утопизм, другие в религиозные поиски и аскетизм (отсюда повальное увлечение буддизмом и кришнаизмом среди интеллигенции), третьи цепляются за рудименты старой культуры, затыкая уши, чтобы не слышать звериного рева люмпен-толпы.

Но все напрасно. Начертанные на стене огненные слова «Мене, мене, текел, фарес» неумолимо предвещают скорый конец. Попытки если не отбить, то хотя бы сдержать натиск противника – это лишь арьергардные бои разгромленной и отступающей армии. Они не в состоянии переломить ход войны. Люмпены одержали решительную победу и навязали свой культурный кодекс обществу. Перед лицом реальности былым властителям дум не осталось ничего другого, кроме как приспосабливаться к новому режиму, который они же взрастили и выпестовали. Им только и остается что следовать мудрости слабых: если не можешь победить, присоединяйся к победителям.

Блог Виктора Вольского

Известный оперный театр Нью-Йорка - Нью-Йорк Сити Опера - объявил о своем закрытии и начале процедуры банкротства. В последние годы театр испытывал финансовые проблемы. В начале сентября его руководство объявило компанию по сбору средств. До конца сентября для дальнейшей работы театра было необходимо собрать 7 миллионов долларов, однако удалось собрать только 2 миллиона. В связи с этим правление и менеджмент театра приняли решение о прекращении его деятельности и начале процедуры банкротства.

В США прекратилось финансирование федеральных госучреждений. Для туристов это уже обернулось закрытием множества музеев и парков. Не доступны для посещения многие популярные у туристов места, в том числе Статуя Свободы, Мемориал Линкольна, Зал Независимости, Национальный зоопарк Вашингтона, десятки музеев и галерей. Туристы не смогут посетить также Большой Каньон и Йеллоустонский национальный парк и другие уголки природы.

Самый известный нью-йоркский концертный зал - Карнеги-холл отменил из-за забастовки рабочих концерт американского скрипача Джошуа Белла, которым должен был в среду открыться сезон.

О социокультурной деградации в пост-советский период написано много, она изучена достаточно подробно,, главный недостаток работ – чрезмерная сложность, что называется, «заумь» изложения. Не хватает ясной и чёткой, буквально в одной фразе, диагностики социокультурной деградации человека и общества, очевидной всем на практике, но пока внятно не разъяснённой теоретиками. Эта маленькая статья – посильный вклад в формулирование причин социокультурной деградации.

Главной исходной причиной социально-культурной деградации человека и общества выступает следующее:

В силу ряда объективных и субъективных причин жизнь начинает восприниматься человеком, как данность, а не как текущий результат сложнейшего процесса.

Как только человек начинает воспринимать свою жизнь таким образом – уходит связь между культурой, социальностью, знанием – и прямым, непосредственным выживанием.

Человеку брежневской, а особенной горбачёвской эпохи начинало казаться, что никто и ничто НЕ ВОЗРАЖАЮТ против его земного бытия, и если он сам никого не обижает – то и его никто не обидит. Это такой наивный брежневский принцип «симметрии улыбки», попавший даже в детские мульты .

На самом деле, конечно, на человека по факту его существования ополчился весь материальный мир, начиная с простейших, вирусов и бактерий, и кончая подобиями. Никакой «симметрии улыбки» в мире не существует, а существует, начиная с простейших, продолжая млекопитающими хищниками и заканчивая правительствами – принцип «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!»

Человек ведь живёт не просто потому, что живёт. Он живёт только лишь потому, что кто-то, ещё до его рождения предотвратил нашествие Гитлера, а до этого – выстоял на Куликовом поле. Кто-то создал условия выживания для его родителей, кто-то уговорил или запретил маме делать аборт, и т.п. То есть жизнь – текущий (переменчивый) результат сложнейшего и неоднозначного, скажем так – разнонаправленного процесса. Главной проблемой детей, выросших, как я, при Брежневе, стало то, что КПСС внушила им мысль о жизни-данности, жизни-константе.

В итоге и вырос типаж социального дегенерата, возложившего своё выживание на внешние силы, желающий наслаждаться тем, что сам, лично, не отвоевал и не отстоял. Когда такой типаж появился – величайшая катастрофа ХХ века стала неизбежной…

При чём тут культурная деградация? Объясняю через закон всеобщей взаимосвязи…

+++
Человеческие мысль и память так устроены, что они избавляются от невостребованного. Ненужное – зачищается.

Иначе, захламив «чердак» ненужным – мы не отыщем потом места для нужного. Мало кто из гуманитариев помнит школьные уроки химии или тригонометрии, хотя в своё время, может быть, имели по ним отличные оценки. Но идут годы, невостребованные знания отодвигаются в силу закона экономности мышления.

Иначе быть не может. Действительно, разве хорошо погрязнуть в оторванной от жизни ЗАУМИ, в каких-то неживых абстракциях, в долгих рассуждениях ни о чём, не имеющих к тебе никакого отношения? Оттого мы забываем номера телефонов, по которым долго не звоним, мы забываем языки, на которых не разговариваем, и т.п.

Мыслители давно заметили эту особенность и необходимость человеческого мышления. В основе ещё средневекового ОККАМИЗМА лежит т.н. «Бритва Оккама», методологический принцип, который гласит:

«Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости».

Сам Оккам писал: «Что может быть сделано на основе меньшего числа, не следует делать, исходя из большего» и «Многообразие не следует предполагать без необходимости». Ну, в самом деле, задумайтесь: зачем гнать десять тракторов туда, где вполне достаточно одного? Зачем ставить возле склада целую дивизию – если достаточно одного часового? Ведь на каждый склад дивизий не напасёшься!

Оккамизм сыграл роковую роль в истории Европы и мира. Он ращепил европейское сознание между собой - и католицизмом-томизмом. Он лёг в основу "расхристианивания" европейской цивилизации, что особенно заметно в наши дни. То есть - он породил (наверное, сам того не желая) - внутреннего убийцу для европейской цивилизации.

Но оккамизм не смог бы этого сделать, если бы не опирался на в высшей степени убедительные умозаключения.

Спорить с основным принципом оккамизма невозможно – умножение сущностей в голове упрётся как в техническую, так и в качественную катастрофу: ведь если человек постоянно погружён в думы о ненужном и лишнем, это ведь, по простому говоря – сумасшедший…

Поэтому оккамизм далее лёг в основу новоевропейского пост-христианского методологического редукционизма, также называнного принципом бережливости, или законом экономии (лат. lex parsimoniae). В экономике – это либерально-рыночный принцип всеобщей самоокупаемости, рентабельности. Всё очень просто: что не нужно, то удаляем. Оккам и сам писал, что расточительно нанимать 10 работников на работу, с которой легко справляется один работник …

Но поймите диалектику, заложенную в бритве Оккама: не нужно множить без необходимости! А при необходимости – куда же деваться? То есть неумножение сущностей – верно только при отсутствии необходимости умножения.

Теперь совместим принцип экономности мышления, принцип избавления от лишней зауми – с представлением о жизни, как о данности, игнорирующем всю сложность процессов выживания. Что получим?

Вы посмотрите на современного либерального дегенерата и увидите! Поскольку он воспринимает жизнь данностью, то ему не нужно НИЧЕГО!

Человек хочет, чтобы было «ВСЁ ПРОСТО», следовательно, в своём рывке к максимальной простоте он не хочет ни учится, ни думать, ни слушать. Для вегетативного существования с бутылкой пива на диване не требуется даже звериных мыслительных способностей, не говоря уж о человеческих: достаточно рефлексов, присущих растениям…

Но в этом комфорте смертоносной простоты заложен великий обман «потреблядства»: кто и зачем станет для «овоща» варить пиво, разливать по бутылкам и вставлять в руку? Почему его не вышвырнут с дивана, и не вышвырнут оттуда, где стоит диван – это, как минимум, комната, а самая дешёвая комната в российских городах – стоит не меньше миллиона рублей!

Понимаете, и комната, и диван, и бутылка пива – всё это грани ЖИЗНЕННОГО ПРОСТРАНСТВА, которое по сути своей, очень дорогая штука. Задумайтесь, сколько людей, начиная с сельчан-хмелеводов, должны были работать, чтобы получилось в итоге ваше пиво?

Поэтому в нормальной социокультурной среде и диван, и пиво – этим карьеру не начинают, а заканчивают. Это итоговый победный результат очень и очень сложных процессов самоутверждения личности в жизни, отстаивания своих прав в мире.

А в среде дегенератов – это как бы САМО СОБОЙ РАЗУМЕЕТСЯ, как будто бы никто и ничто не хотят этого отнять…

Ну вот и получаем приватизацию по итогам брежневских «застольных времён» и миллионы трупов в наскоро забросанных могилах…

Выживающий в борьбе человек испытывает потребность и в культуре, и в социальных знаниях – как в оружии. Они ему необходимы на войне, а потому не могут быть отброшены по закону экономности мышления. Действительно лишнее, сумасшедшее, бредовое, вздорное, сумасбродное – отделяется от них и выбрасывается.

Процесс отделения вздора и бреда от необходимых знаний – сложный аналитический процесс, он требует хорошо развитого и тренированного сознания.

Ум человека сражающегося – в постоянном спазме, он в постоянном поиске, что же касается «расслабухи» - то она применяется редко, терапевтически, в основном вечерами перед сном : полежать на диване, выпить алкоголю, закусить вкусняшкой, позволить себе час-другой РОСКОШЬ ни о чём не думать…

Зачем? Чтобы встать с утра с новыми силами и снова начать напряжённо думать, впитывать полезные знания!

Человек вполне оправданно не хочет заниматься вычурной, оторванной от жизни заумью – но для человека адекватного культура и социальные знания не являются оторванными от жизни пустыми умствованиями.

Они – накопленное поколениями предков искусство противостояния убивающему человека миру, требующее гибкости и огромного объёма ума.

Дело в том, что всякая крупная общность людей, будь то государство, нация, коллектив или партия – КОВАРНЫ.

Они, с одной стороны, необходимы человеку (без них, в одиночку, не выжить) – с другой же стороны они не хотят служить лично тебе. Они всегда стремятся ИСПОЛЬЗОВАТЬ тебя, как расходный материал, ПРИВАТИЗИРОВАТЬ энергию общества в чьих-то личных корыстных целях, обобрав наивных его членов.

То же самое можно сказать и о человеке. Входя в коварную общность, он и сам коварен: он тоже хотел бы использовать возможности общества, а не служить ему в качестве расходника.

Чтобы человека не надули – надо всё знать. Для этого человечество и создавало все гуманитарные (да и технические тоже) знания – чтобы человек ЗНАЮЩИЙ мог вовремя перехватить подлог, манипуляцию сознанием, подставу, капкан, ловушку…

Никакой данности в жизни нет, это сказки дедушки Брежнева и одряхлевшей, ставшей на старости лет слабоумной, КПСС. Никто не будет за вас выгрызать жизнь у мира, всякий ушедший – приносит остающимся облегчение: стало меньше претендентов на блага!

Умерших забывают на следующий день, а история хранит едва ли миллионный процент имён некогда живших, существовавших людей, причём по большей части – не лучших представителей рода человеческого (тех, кто свершил какое-то даже по земным меркам невообразимое зверство).

Мы обречены воевать в составе одной сверхкрупной общности против другой сверхкрупной общности, и при этом помнить, что наша общность – отнюдь не надёжный нам тыл, что там внутри идут (как и у врага) – бродильные масонерные процессы локальных заговоров и т.п.

Для того, чтобы удержать в уме всю диалектику человеческих отношений – нужно держать в уме всю мировую культуры, понять и принять все её уроки и наблюдения, учесть все её зарубки на память.

Ничего этого не понимает социокультурный дегрод, для которого «ВСЁ ПРОСТО». Конечно, если не собираешься жить и продолжать род – всё действительно просто, кто бы спорил?

Умирать легко и все вокруг помогут, потому что им нужно твоё пространство благ и ресурсов… Умирающему – все друзья: и обиды забывают, раз уж "всё", и на долю в завещании надеются, и местечко тёплое занять, когда освободиться…

Но стоит выздороветь умирающему (Россия после 90-х) – как тут же вокруг закручиваются протуберанцы ярости, ненависти, алчной хищности, разборок и тяжб, борьбы и подстав…

Заявка на жизнь – серьёзная заявка. У социокультурных дегенератов, какими делают нашу молодёжь – её не примут…

Хоружая С. В. так диагностирует в серьёзной научной работе: «Понятие «социокультурная деградация» охватывает собой две стороны единого процесса, когда деструкция, энтропия «социального» сопровождается примитивизацией, разрушением «культурного». Понижение уровня сложности, развитости, системно-иерархической структурированности, полифункциональности какой-либо социокультурной системы в целом, отдельных её элементов или подсистем может быть полной или частичной. Так, существует скрытая деградация, когда стабильно (в экономической и политической сферах) развивающееся общество содержит культурно-интегрирующее «ядро» (жёстко структурированную, иерархизированную систему ценностных ориентаций, форм и норм социокультурной организации и регуляции, признаваемую подавляющим большинством населения), которое, однако, по своим качественным параметрам не соответствует истинной природе человека, основополагающим принципам гуманизма.

2.Деградация происходит как на уровне понижения объективного статуса человека, его места в системе социальных связей, так и на уровне его духа, культуры, утраты нравственных устоев и норм, усвоенных в процессе первичной социализации ценностей, значений, смыслов своего собственного существования. Эти процессы неразрывно связаны друг с другом и составляют на самом деле две стороны единого процесса, взаимообусловливающие и усиливающие друг друга.

На уровне общества деградация проявляет себя как застой экономической, политической, духовной жизни, стагнация, моральное разложение, со-циетальный кризис и т.д.

Деградация связана прежде всего с нарастающими процессами маргинализации населения, размыванием доминантных культурных установок, падением авторитета ведущих социокультурных институтов, сужением сферы действия исторически сложившихся и закреплённых в культурной традиции и институциональных нормативах общественно-приемлемых паттернов поведения, расширением влияния маргинальных форм культуры.

Если некое явление может быть решено двумя способами: например, первым - через привлечение А, В и С, либо вторым - через А, В, С и D, и при этом оба способа дают идентичный результат, то считать верным следует первое решение. Сущность D в этом примере - лишняя: и её привлечение избыточно.