В США глубоко укоренилось мнение, что недалек тот день, когда страна потерпит крах
Дж. Фридман,политолог
Современный мир характеризуется существенным усилением хаотизации мировой политики. Непредсказуемость в этой сфере становится выше, чем в экономике
Я. Новиков,Генеральный директор Концерна ВКО «Алмаз-Антей»
Для того, чтобы дать ответ на вопрос об возможности анализа и прогноза современной международной обстановки важно, прежде всего, договориться о том, что мы понимаем под термином «международная обстановка», т.е. о предмете исследования, и попытаться дать ему, как минимум, самую общую характеристику, описать его структуру, характер и основные современные особенности. В этом случае становятся понятными и основные возможные направления анализа и прогноза МО.
В этой работе под термином «международная обстановка» понимается такое состояние всей системы международных отношений в определенный период времени, которое характеризуется целым рядом параметров и критериев, насчитывающим тысячи показателей :
Составом, уровнем развития и политикой основных суверенных субъектов МО - прежде всего локальных человеческих цивилизаций, наций и государств, а также их союзами, коалициями и пр. объединениями;
Составом, влиянием и политикой основных негосударственных акторов МО - как международных, так и национальных, - которые включают в себя весь спектр таких акторов: гуманитарных, общественных, религиозных и т.д.;
Основных тенденций в развитии человечества и его ЛЧЦ, а также в отдельных регионах.
Эти тенденции (как, например, глобализация) могут быть противоречивыми и обладать разнонаправленным воздействием;
Влиянием субъективных факторов, являющихся в основном производными от развития национального человеческого капитала и его институтов. Эти факторы, связанные с «когнитивной революцией» и политикой правящих элит, являются, собственно говоря, той областью, в которой смыкается важнейший ресурс человечества и искусство его использования;
Наконец, отношений и взаимодействий между всеми этими факторами и тенденциями, которые и создают уникальную международную обстановку и вытекающие из нее военно-политическую, финансово-экономическую, социальную и пр. обстановки.
Таким образом, предметом анализа и стратегического прогноза являются многочисленные факторы и тенденции и их взаимодействие и взаимовлияние, образующие сложную динамическую и многофакторную систему. Так, если рассматривать современную МО и ВПО только с точки зрения военных расходов отдельных стран, то соотношение военных бюджетов России и США будет 1: 12, а России и Франции, и Англии 1: 1,1 и 1: 1,2 соответственно. Если же это соотношение измерять соотношением российских военных расходов и военных расходов западной ЛЧЦ и ее союзников, то это соотношение будет уже 1: 21.
Так, в недавнем докладе РЭНД, посвященном сравнению военных потенциалов КНР и США, приводится огромное число показателей - основных, дополнительных, вспомогательных и пр. и критериев. В качестве примера можно привести сравнение только стратегических ядерных сил (СЯС) США и КНР по:
Дальности;
Типу базирования;
Типам БР;
Годам испытания;
Боеголовкам;
Численности и т.д., а также ближнесрочный прогноз их состояния на 2017 год.
Но анализ МО и ВПО предполагает не только количественное, но и качественное сравнение и сопоставление самых различных параметров, в том числе, например, таких сложных как выживаемость ядерных сил после применения контрсилового ядерного удара. Так, в 1996 году такая атака США против КНР оценивалась как почти полное уничтожение СЯС Китая.
Трудно предположить, что в России делается сегодня такой объем работы, где бы то ни было. Если и есть прогнозы развития отдельных стран и регионов (далеко не всех и далеко не по всем основным параметрам), если и есть некоторые прогнозы развития мировых тенденций, то общего, системного прогноза развития МО, а значит, и ВПО, нет. Это означает, что при оценке необходимых оборонных расходов России, например, на государственную программу вооружений (ГПВ) на период 2018–2025 годов подходы Министерства финансов и Министерства обороны отличаются на 100% (12 и 24 трлн рублей), что с военно-политической точки зрения требует самых серьезных обоснований.
Учитывая, что в эти же годы прирост ВВП в стране, по оценкам Минфина, будет не значительным, а доля военных расходов в ВВП (4,15%) останется на прежнем уровне, это означает, что финансовые возможности страны жестко ограничены: необходимо либо увеличивать долю военных расходов в ВВП до уровня воюющих стран (Израиля ~ 7% или Ирака ~ более 20%), либо сокращать статьи расходов на социальные нужды и развитие, либо - что и является самым трудным, но и самым эффективным - повысить эффективность военных расходов, пересмотрев приоритеты. При этом у нас уже есть примеры такого подхода: в 2014 году сами военные говорили, что им за счет унифицирования изделий удалось снизить ГПВ-2025 с 55 трлн до 35 трлн рублей .
Таким образом, определение ресурсов и проведение других мероприятий по противодействию внешним вызовам и угрозам во многом предопределяется максимально точным анализом и прогнозом будущей МО и ВПО, которые формируют эти вызовы. Когда в середине 30-х годов XX века в СССР и особенно после 1938 года был взят курс на максимализацию темпов военного строительства, то доля военных расходов и степень милитаризации страны, очевидно, превысили все мирные нормы. Естественно, что подобные политические решения принимались, прежде всего, исходя из оценки будущего состояния МО и ВПО в мире.
Чтобы попытаться нагляднее и проще представить себе всю сложность и масштаб такого анализа, необходимо попытаться понять, чем даже в самых общих чертах является МО. Для этого можно воспользоваться приемом составления диаграммы связей (иногда называемым «картой мыслей» - «mind map», которую сделал популярной английский психолог Тони Бьюзен) - ассоциативной картой, - представляющей собой метод структуризации состояния отдельных систем и концепций (рис. 7 ). В ней в самом общем приближении дается представление о состоянии абстрактной МО в некий период времени. Естественно, что динамика и масштаб изменений, происходящих во всех группах факторов, акторов и тенденций и между ними, превращает это состояние в некий временной «эпизод» жизни, требующей постоянной динамической корректировки.
Рис. 7. Абстрактная структура МО в XXI веке
Очевидно, что позиции не только отдельных акторов и государств, но и ЛЧЦ могут меняться, а тенденции - ускоряться, тормозиться или отмирать.
На этой «карте мысли» представлений о МО в XXI веке только обозначены основные группы факторов и тенденций, формирующих МО и - как ее часть и следствие - военно-политическую обстановку , а также другие области МО - социально-культурная, финансово-экономическая, торговая, промышленная и пр., которые являются конкретным следствием и результатом развития МО.
Международная обстановка развивается по самым различным сценариям, которые реализуются в тех или иных конкретных вариантах. Так, МО 1946–1990 годов характеризовалась её развитием по сценарию «холодной войны», хотя были периоды, когда в рамках этого сценария она развивалась по варианту «разрядки международной напряженности» (1972–1979 гг.), или варианту «обострения МО». Ни один из этих вариантов не отрицал целиком особенностей развития указанного сценария МО («холодной войны»), но в своих конкретных вариантах, безусловно, оказывал влияние на формирование ВПО и СО.
Соответственно, если мы хотим проанализировать современное состояние, а тем более сделать стратегический прогноз развития МО, то мы должны в максимально полной мере учесть не только существующее состояние (как минимум, основных) факторов и тенденций, но и степень взаимовлияния и взаимодействия между ними , возможность и вероятность развития МО по тому или иному сценарию.
Очевидно, что такую огромную информационную и аналитическую работу можно сделать только достаточно большому и квалифицированному коллективу, объединяющему специалистов в самых разных областях - от «региональщиков» и «страноведов» до экспертов в области науки, техники, технологиях, психологии, финансах и т.д. Очень важно, чтобы этот коллектив обладал не только соответствующими информационными возможностями и инструментами, но и разработанной достаточно глубоко теоретической базой, методологией и конкретными методиками.
Так, в этом случае в ЦВПИ МГИМО в последние годы широко используется метод стратегического прогнозирования сценариев и вариантов их развития ЛЧЦ, МО, ВПО и СО, чему было посвящено достаточно много работ .
Исходя из этого опыта, можно сказать, что наш коллектив оказался только в самом начале пути разработки теоретических и методологических основ развития МО. Также необходимо признать, что в настоящее время различные научные коллективы предпринимают самые разные попытки такого стратегического анализа и прогноза. В некоторых случаях (как в США, например) бывают задействованы огромные объединенные коллективы разведывательных служб, корпораций и индивидуальные усилия университетских ученых. В других примерах (как в России) - используются относительно небольшие коллективы МО и Генерального штаба, РАН, Минобра, МИД и др. ведомств, работающие, как правило, в соответствии с выделенными грантами на среднесрочной основе.
В любом случае следует признать, что в силу кризиса в ведомственной и академической гуманитарной - международной и военной - науке качество анализа и прогноза развития МО и ВПО резко снизилось. Яркий пример - отсутствие известного внятного прогноза реального характера отношений с Западом в 1985–2015 годах, когда авторы таких известных (следует признать, немногих и частных) прогнозов отмечали «благополучное развитие МО». Во многом именно это, а также непрофессионализм политических элит, привело к крупнейшим внешнеполитическим ошибкам, сопоставимым с преступлениями, которые были следствием внешнеполитического курса М. Горбачева, Э. Шеварднадзе, А. Яковлева и Б. Ельцина. Этот курс привел к развалу мировой социалистической системы - по сути дела локальной человеческой цивилизации во главе с «российским ядром» СССР, - а также ОВД, СЭВ и, в конечном счете, СССР, а затем недооценке реальных намерений Запада в отношении России.
Другим стратегическим провалом во внешней политике (теперь уже России) стала ее наивная ориентация на «западных партнеров» в ущерб своим национальным интересам и интересам оставшихся друзей и союзников в 90-е годы XX века и в начале нового столетия, отчасти сохранившаяся и сегодня.
Наконец, самой главной ошибкой, уже не только внешнеполитической, но и цивилизационной, стала односторонняя ориентация на западную систему ценностей, нормы и правила, которые изначально создавались в качестве неравноправных и несправедливых - будь то в финансах или спорте - для других стран. Эта ошибка привела к катастрофическим последствиям для российской гуманитарной науки, фактически лишив ее теоретических и методологических основ, научных кадров, общественного и политического «интереса» (потребности). Только в самые последние годы стали реанимироваться некоторые старые и создаваться новые (Российское историческое и географическое общества, например) институты.
Таким образом, советско-российская политика и дипломатия совершила за 30 лет как минимум, несколько стратегических ошибок глобального масштаба, некоторые из которых привели даже к «геополитической катастрофе». Во многом это было вызвано тем, что политического и научного механизма их предотвращения не существовало, как, впрочем, до конца не создано, и сегодня. Более того, очень вероятно, что такие научные школы были сознательно ликвидированы в 80-е и 90-е годы с тем, чтобы у политики не было национальной научной опоры.
В настоящее время ситуация в области анализа и стратегического прогноза в международной и военно-политической сферах выглядит даже менее удовлетворительно, чем прежде (когда правящая верхушка СССР часто просто игнорировала мнение экспертов ЦК КПСС, МИД, Генштаба и части коллективов РАН) по причине общей деградации научных школ и снижения уровня исследований. При этом некоторые эксперты почему-то констатируют, что «За двадцать лет практической реализации в нашей стране американской теории обеспечения национальной безопасности в Российской Федерации была создана достаточно разветвленная сеть сил и средств аналитического обеспечения принятия решений органами государственного управления в сфере национальной безопасности (рис. 8) . В качестве доказательства они приводят классическую схему, которая в действительности малосодержательна и, на мой взгляд, носит самый общий, слабо развитый и взаимосвязанный между собой, бессистемный и крайне малоэффективный характер. Это, естественно, неизбежно отражается на качестве прогнозов, планировании и выполнении принятых решений. В самом общем виде эта система представляет собой следующее.
Ответственный редактор: Т. В. Каширина, Д. А. Сидоров
Сборник составлен по итогам международной научно-практической конференции молодых ученых «Роль международных организаций в современном мире», состоявшейся в Дипломатической академии МИД России 16 февраля 2019 г. Конференция была организована кафедрой международных отношений Дипакадемии, официальным партнером мероприятия выступил Фонд «Центр международного продвижения, помощь в проведении конференции оказали «Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова» и ТД «Библио Глобус». В конференции приняли участие учащиеся бакалавриата и магистратуры, аспиранты и преподаватели российских и зарубежных высших учебных заведений.
Внимание авторов сфокусировано на анализе современных тенденций и актуальных проблем развития международных отношений и международного права. Авторы подробно рассматривают вопросы сотрудничества в рамках различных международных организаций, анализируют отношения между ведущими игроками на мировой политической арене. Материалы представлены в авторской редакции и предназначены для использования в учебном процессе при подготовке специалистов в области международных отношений и международного права.
Главы книги
Панченко П. Н. В кн.: Современное российское уголовное законодательство: состояние, тенденции и перспективы развития с учетом требования динамизма, преемственности и повышения экономической эффективности (к 15-летию принятия Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года). Материалы всероссийской научно-практической конференции (Нижний Новгород, 4 октября 2011 года). Н. Новгород: Нижегородский филиал НИУ ВШЭ, 2012. С. 258-269.
Анализируется значение Конституции РФ и общепризнанных принципов и норм международного права в развитии российского уголовного законодательства, показываются перспективы дальнейшего развития данного законодательства и практики его применения.
Варфоломеев А.А. , Алёнкин С., Зубков А. Наркоконтроль. 2012. № 2. С. 27-32.
В статье с позиций международного права обосновывается тезис о том, что производство наркотиков на территории Афганистана следует рассматривать как угрозу для международного мира и безопасности. Авторы приходят к заключению, что Совету Безопасности ООН целесообразно квалифицировать ситуацию именно таким образом, а соответственно, обратиться к инструментам международно-правового противодействия, предусмотренным ст. VII Устава ООН.
Буторина О. В. , Кондратьева Н. Б. В кн.: Европейская интеграция: учебник. М.: Деловая литература, 2011. Гл. 11. С. 186-202.
В главне рассмиатриваются следующие вопросы:
1) Бюджет ЕС: происхождение и содержание
2) Годовые и многолетние финансовые планы
3) Проблемы бюджетной политики ЕС
4) Внебюджетные финансовые инструменты
Денчев К. , Златев В. Sofia: Агроинженеринг, 2000.
Вот уже почти сто лет «нефтегазовый фактор» является одним из основных элементов, влияющих на международные отношения. Принципиальное значение имеет тот факт, что речь идет о взаимосвязанности международных отношений с проблемой энергетической безопасности. Огромное значение энергоресурсов в мировой политике вызывает обострение как скрытого, так и открытого противоборства между ведущими державами за контроль над регионами, которые либо богаты углеводородным сырьем, либо находятся на пересечении транспортных маршрутов.
Суздальцев А. И. В кн.: Модернизация экономики и глобализация: В 3 кн. Кн. 3.. Кн. 3. М.: Издательский дом ГУ-ВШЭ, 2009. С. 355-361.
Проблема выработки основных критериев современной российской внешней политике на постсоветском пространстве связано с несколькими внешними факторами, играющими серьезную роль на регионе. Эти факторы факторы играют свою роль в выработке долгосрочной политики в отношении единственного нашего формально союзника на постсоветском пространстве - Республики Беларусь, что и рассматривается в статье.
Учебник содержит описание структуры, задач и механизмов работы наиболее значимых международных экономических организаций; показаны результаты их деятельности; дан анализ проблем и перспектив их развития; отражены изменения в формировании политики России во взаимоотношениях с этими организациями. Предложена характеристика формирующейся системы глобального экономического регулирования. Для студентов, изучающих мировую экономику и международные экономические отношения. Представляет интерес для специалистов-международников широкого профиля, а также всех, кто интересуется вопросами международного урегулирования глобальных систем.
В прогностическом исследовании, охватывающем период до 2035 г., охарактеризованы фундаментальные тренды, под влиянием которых сформируется облик мира через 20 лет. Задачей прогноза является выявление ожидающих мир вызовов и возможностей, которые могут быть использованы в интересах России, для обеспечения ей роли активного участника выработки правил будущего миропорядка.
Дан широкий анализ тенденций мирового развития в сферах идей и идеологии, политики, инноваций, экономики, социальной сферы, международной безопасности, рассмотрены проблемы глобализации и регионализма. Заключительный раздел книги посвящен стратегическим рекомендациям для России.
Для сотрудников органов власти и управления, научного, экспертного и бизнес сообщества. Будет полезен студентам международникам.
Количество страниц - 352 страницы
Рецензируемая работа профессора Санкт-Петербургского госуниверситета А.А.Сергунина посвящена актуальной в теоретическом и практическом отношениях проблеме - российско-европейскому сотрудничеству в сфере международной безопасности, которое получило особое развитие после подписания так называемых дорожных карт по общим пространствам РФ и ЕС (май 2005 г.).
Анализ современного общества, пронизанного медиа, ведется с позиций этнометодологического подхода и представляет собой попытку ответа на кардинальный вопрос: что представляют собой наблюдаемые упорядоченности событий, транслируемых массовыми посредниками. Исследование ритуалов идет по двум основным направлениям: во-первых, в организационно-производственной системе медиа, ориентированной на постоянное воспроизводство, в основе которого лежит трансмиссионная модель и различение информация/неинформация и, во-вторых, в анализе восприятия этих сообщений аудиторией, представляющей собой реализацию ритуальной, или экспрессивной, модели, результатом которой является разделенный опыт. Это и означает ритуальный характер современных медиа.
Человечество переживает смену культурно-исторических эпох, что связано с превращением сетевых медиа в ведущее средство коммуникации. Следствием «дигитального раскола» оказываются изменения в социальных разделениях: наряду с традиционным «имущие и неимущие» возникает противостояние «онлайновые (подключенные) versus офлайновые (неподключенные)». В этих условиях теряют значение традиционные межпоколенческие различия, решающим оказывается принадлежность к той или иной информационной культуре, на основе которой формируются медиапоколения. В работе анализируются многообразные последствия осетевления: когнитивные, возникающие при использования «умных» вещей с дружественным интерфейсом, психологические, порождающие сетевой индивидуализм и нарастающую приватизацию общения, социальные, воплощающие «парадокс пустой публичной сферы». Показана роль компьютерных игр как «заместителей» традиционной социализации и образования, рассматриваются превратности знания, теряющего свое значение. В условиях избытка информации самым дефицитным на сегодня человеческим ресурсом оказывается человеческое внимание. Поэтому новые принципы ведения бизнеса можно определить как менеджмент внимания.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010-2012 гг.
Международное положение современной России (90-е годы)
Распад СССР изменил положение России на международной арене. Прежде всего предстояло добиться признания России в качестве правопреемницы бывшего Советского Союза в ООН. Практически все государства признали Россию. В том числе о признании суверенности России, о переходе к ней прав и обязанностей бывшего СССР в 1993-1994 гг. заявили страны Европейского Сообщества (ЕС). Были заключены соглашения о партнерстве и сотрудничестве между государствами ЕС и Российской Федерацией.
Правительство России присоединилось к предложенной НАТО программе «Партнерство во имя мира», договорившись впоследствии с НАТО о заключении отдельного соглашения.
Вместе с тем Россия не могла оставаться безучастной по отношению к попыткам восточноевропейских стран вступить в НАТО. Тем более что руководство НАТО обнародовало документ, формулирующий условия расширения этого блока. Любая страна, желающая вступить в НАТО, должна быть готова к развертыванию на своей территории тактического ядерного оружия. Стало очевидно, что единственной державой в мире, претендующей на глобальное вмешательство в дела других стран, являются США.
В 1996 г. Россия вступила в Совет Европы (создан в 1949 г., объединяет 39 европейских государств), в компетенции которого находились вопросы культуры, прав человека, защиты окружающей среды. Однако во время событий в Чечне Россия стала подвергаться дискриминационной критике в Совете Европы, что ставило перед Россией вопрос о целесообразности ее участия в этой организации.
Динамизм международных событий потребовал от российской дипломатии постоянного маневрирования. Россия стала участником регулярных ежегодных встреч «Большой семерки» (после вхождения России в состав участников - «Большой восьмерки») - лидеров ведущих развитых государств мира, где обсуждаются важнейшие политические и экономические вопросы. В целом позитивно развивались связи с Францией, Великобританией, Италией и особенно с Германией (после вывода российских войск в 1994 г. с территории бывшей ГДР).
Выход на партнерские отношения с США, странами Западной Европы происходил параллельно с поворотом России «лицом» к Востоку. Россия - крупная держава и центр Евразии. Естественно, что ее геополитическая стратегия должна строиться на равном отношении к странам как Запада, так и Востока. Политика «евроцентризма», проводимая в годы «перестройки» под горбачевским лозунгом «Войти в европейский дом», с настороженностью воспринималась руководителями восточных стран, вызывала недоумение у населения азиатских регионов России. Поэтому взаимные визиты глав государств России и Китая (договоры и соглашения 1997-2001 гг.), укрепление отношений с Индией (договор 2001 г.) стали серьезным вкладом в улучшение международного климата, в развитие концепции многополярного мира в противовес претензиям США на установление «нового мирового порядка».
Очень важным в отношениях России и стран дальнего зарубежья, и прежде всего США, является вопрос о роли ядерных вооружений в поддержании мира и безопасности. Хотя экономический статус России упал, но по ядерным вооружениям она еще сохраняет позиции СССР как сверхдержавы. Политических руководителей современной России на равных принимали «Большая восьмерка», НАТО. В связи с этим ратификация в 2000 г. Третьей Государственной Думой заключенного в 1992 г. между Россией и США Договора о сокращении стратегических вооружений (СНВ-2) вызывала вопросы у гражданских, военных экспертов, считающих, что это односторонняя уступка в пользу США. Ибо ликвидации из российского оборонительного арсенала к 2003 г. подлежали самые грозные для любого противника наземные межконтинентальные баллистические ракеты СС-18 (они базируются в почти неуязвимых шахтах и несут боевое дежурство в варианте 10 разделяющихся боеголовок индивидуального наведения). Наличие у России этого оружия заставляет другую сторону соблюдать договоренности о сокращении ядерных запасов и противоракетной обороне.
В 2002 г. в связи с выходом США из Договора об ограничении систем противоракетной обороны российская сторона заявила о прекращении обязательств по Договору СНВ-2.
Развивались внешнеэкономические связи, торговля России с зарубежными странами. Наша страна поставляет нефть, газ и природные ресурсы в обмен на продовольствие и товары широкого потребления. В то же время государства Ближнего Востока, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии проявляют заинтересованность в участии России в строительстве гидростанций, металлургических предприятий, сельскохозяйственных объектов.
Отношения с государствами СНГ занимают важное место во внешнеполитической деятельности Правительства РФ. В январе 1993 г. был принят Устав Содружества. На первых порах центральное место в отношениях между странами занимали переговоры по вопросам, связанным с разделом имущества бывшего СССР. Устанавливались границы с теми странами, которые ввели национальные валюты. Были подписаны договоры, определившие условия перевозки российских грузов по территории стран СНГ в дальнее зарубежье.
Распад СССР разрушил традиционные экономические связи с бывшими республиками. Товарооборот с государствами СНГ развивается, но имеет ряд проблем. Пожалуй, самая острая состоит в следующем: Россия продолжает поставлять бывшим республикам топливно-энергетические ресурсы, прежде всего нефть и газ, за которые государства Содружества не могут расплатиться. Растет их финансовая задолженность в миллиардах долларов.
Российское руководство стремится сохранить интеграционные связи между бывшими республиками в рамках СНГ. По его инициативе был создан Межгосударственный комитет стран Содружества с центром пребывания в Москве. Между семью государствами (Россией, Белоруссией, Казахстаном, Арменией, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном) заключен договор о коллективной безопасности (15 мая 1992 г.). Россия, по сути, стала единственным государством, реально выполняющим миротворческие задачи в «горячих точках» СНГ (Нагорный Карабах, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Таджикистан).
Межгосударственные отношения России с некоторыми бывшими республиками СССР складывались непросто. Конфликты с правительствами государств Прибалтики вызываются дискриминацией проживающего там русского населения. Во взаимоотношениях с Украиной имеется проблема Крыма, который вместе с русским городом Севастополем волюнтаристским решением Хрущева был «подарен» Украине.
Самые тесные, братские связи развиваются между Россией и Белоруссией (договоры 1997, 2001 гг.). Между ними складываются интеграционные отношения, ведущие к образованию единого союзного государства.
Сейчас ясно, что Россия может сыграть более весомую роль в укреплении экономических, политических, культурных связей между государствами СНГ, если добьется успехов в своей внутренней политике, возрождении народного хозяйства, подъеме культуры и науки. Да и авторитет России в мире в целом может быть обеспечен стабильным развитием ее экономики и устойчивостью внутриполитической обстановки.
От цепочки политических потрясений в Латинской Америке до бесконечного политического кризиса в Великобритании . От серии вооруженных атак на танкеры в Персидском заливе до резких колебаний в американо-китайских отношениях.
На этом сложном фоне хронической нестабильности и волатильности международной обстановки особенно отчетливо выделялась российская внешняя политика. Даже самые непримиримые критики Москвы вынуждены признать, что в уходящем году российская линия в международных делах характеризовалась преемственностью и последовательностью. Далеко не для всех на мировой арене Россия выглядит удобным партнером, но ее никак нельзя упрекнуть в том, что она оказывается партнером ненадежным и непредсказуемым. Это неоспоримое преимущество перед некоторыми другими великими державами вызывает уважение не только наших друзей и союзников, но также противников и оппонентов.
Судя по всему, и наступающий 2020 год будет характеризоваться дальнейшим снижением стабильности мировой системы. Хотелось бы, конечно, ошибиться, но энергия распада старой системы международных отношений пока еще явно не исчерпана до конца. Остановить же цепную реакцию распада навряд ли получится так быстро - это задача не на год-два, а на длительную историческую перспективу. И задача не для одной или группы ведущих мировых стран, а для всего международного сообщества в целом, которое в силу самых разных причин пока не готово серьезно ею заняться.
В этих условиях может возникнуть естественное искушение максимально ограничить участие России в международных делах, отгородиться от непредсказуемого и опасного внешнего мира, сосредоточиться на решении внутренних задач. Понятно нежелание «импортировать нестабильность», оказаться невольными заложниками тех негативных процессов и тенденций мировой политики, которыми мы не в силах управлять и которые никто не в состоянии контролировать. Понятен и запрос общества на то, чтобы руководство страны сосредоточилось на наших внутренних проблемах, которых у нас, к сожалению, пока в избытке.
Но стратегия самоизоляции, пусть даже временной и частичной, опасна по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, последовательная самоизоляция в современном взаимозависимом мире практически невозможна, если не считать такие редкие исключения, как Северная Корея . А уж для России, глубоко интегрированной в глобальные политические, экономические и социальные процессы, любые попытки самоизоляции неизбежно будут означать отказ от очень многих важнейших завоеваний нашей внешней политики за последние 30 лет. И, более того, будут существенно тормозить решение тех внутренних задач, на которых предлагается сосредоточиться.
Не для всех на мировой арене Россия выглядит удобным партнером, но ее никак нельзя упрекнуть в том, что она оказывается партнером ненадежным и непредсказуемым
Во-вторых, стратегия самоизоляции фактически будет также означать самоустранение России от активного участия в создании новой системы международных отношений, в строительстве нового мирового порядка. А создание этого нового миропорядка в любом случае неизбежно - основные вопросы лишь в сроках и в цене, которую человечеству придется за этот миропорядок заплатить. Когда же эпоха нестабильности останется позади и глобальная управляемость будет тем или иным образом восстановлена, нам придется играть по правилам, разработанным кем-то другим и отражающим интересы не России, а иных участников мировой политики.
Поэтому российская внешняя политика в наступающем году, как представляется, не должна ограничиваться решением преимущественно текущих, оперативных задач в различных регионах мира, хотя важность этих задач трудно переоценить. Но не меньшее значение имеет отработка новых принципов, моделей и механизмов международного сотрудничества на перспективу. Образно говоря, если сегодня пока еще рано приступать к строительству здания нового мирового порядка, то подбирать отдельные «кирпичики» и даже целые строительные блоки для этого будущего здания можно и нужно именно сегодня. В этой сложной работе российской внешней политике есть на что опереться.
Например, в Сирии нашей страной накоплен уникальный опыт многосторонней дипломатии, позволяющей сближать позиции, казалось бы, самых непримиримых противников и добиваться устойчивого снижения интенсивности военного противостояния. России удалось добиться в Сирии того, что очень многие не так давно считали в принципе недостижимым. Очевидно, в наступающем году эту практику стоит попытаться распространить на Ближневосточный регион в целом, последовательно развивая и конкретизируя безусловно востребованную на Ближнем Востоке российскую концепцию региональной системы коллективной безопасности.
В Азии Россия со своими партнерами смогла сделать серьезные шаги к выстраиванию принципиально новой демократической и открытой системы международных институтов. Среди недавних достижений достаточно упомянуть расширение состава ШОС , продвижение концепции БРИКС+, активизацию трехстороннего формата РИК (Россия, Индия, Китай), впечатляющий прогресс на пути сопряжения развития ЕАЭС и китайского проекта «Один пояс, один путь». По всей видимости, здесь особенно важно наполнение новых институциональных форм конкретным содержанием. Россия, принимающая в 2020 году саммиты БРИКС и ШОС на своей территории, могла бы подтвердить лидирующую роль в расширении «проектного портфеля» этих организаций.
Российско-китайские отношения уверенно становятся влиятельным фактором всей системы международных отношений. Дальнейшее повышение уровня согласованности действий России и КНР на международной арене, в том числе в области безопасности, продолжит укреплять их авторитет и влияние в мировых делах.
На европейском направлении уходящий 2019 год хотя и не стал для Москвы переломным к лучшему, тем не менее принес определенные положительные результаты. Россия вернулась в Парламентскую ассамблею Совета Европы . Удалось добиться единых подходов России и Запада по урегулированию политического кризиса в Молдове. После долгого перерыва заработал механизм саммитов «нормандской четверки» по урегулированию в Донбассе. Наметился прогресс на трехсторонних переговорах с Украиной и Евросоюзом по энергетическим вопросам.
Европа вступает в этап глубокого переосмысления своей модели региональной интеграции. И дело не только в предстоящем выходе Великобритании из Европейского союза. На повестке дня острые вопросы социально-экономического развития, регионализация, проблемы безопасности и т.д. На этом фоне становится более чем востребованным серьезный политический диалог о будущем отношений между Россией и Европой по всем стратегическим направлениям наших отношений. И такой диалог надо начинать не откладывая.
В Соединенных Штатах уже полным ходом идет избирательная кампания 2020 года - не самое лучшее время для попыток начать исправлять наши двусторонние отношения. Но нельзя согласиться с теми, кто считает, что в этих отношениях Москве следует взять паузу, ожидая результатов президентских выборов и выхода США из того глубокого политического кризиса, который расколол американское общество три года назад. История показывает, что ожидание «благоприятного момента» может длиться вечно, и веские основания для того, чтобы продлить паузу еще и еще, всегда найдутся в избытке. Если сегодня объективно затруднены контакты с исполнительной властью США, то нужно усилить свою активность по другим линиям, в том числе и на втором треке наших отношений.
В отношениях с Африкой 2019 год стал прорывным - сочинский саммит «Россия - Африка» не только продемонстрировал наличие взаимной заинтересованности в развитии сотрудничества, но и выявил потенциал такого сотрудничества. Теперь главное, чтобы полученный импульс не ушел в песок, а поэтому 2020 год в этом смысле должен стать годом практических шагов.
Эти и многие другие проблемы будут стоять перед внешней политикой России в 2020-м. Наша страна уже продемонстрировала навыки эффективного кризис-менеджера, способного справляться с серьезнейшими текущими вызовами региональной и глобальной безопасности. У России имеется возможность в дополнение к этим навыкам также продемонстрировать и способности опытного инженера-проектировщика, готового вместе со своими партнерами конструировать отдельные компоненты и целые узлы сложного и пока до конца несформировавшегося механизма нового мирового порядка.
2020 год будет проходить под знаменем 75-летия Победы в Великой Отечественной войне и Второй мировой войне. Оглядываясь назад, нельзя не отметить, что уже в далеком от нас 1945 году державы-победительницы, несмотря на глубокие расхождения по самым фундаментальным вопросам мирового развития, смогли договориться не только об общих правилах игры на мировой арене, но и о создании целой системы международных институтов, гарантирующих сохранение глобальной и региональной стабильности. Эта система при всех ее недостатках и несовершенствах служила человечеству на протяжении многих десятилетий.
Сегодня перед международным сообществом стоят вызовы, сравнимые по своим масштабам с вызовами середины прошлого века. Хотелось бы надеяться, что современные политики, как и их великие предшественники, осознают свою историческую ответственность и продемонстрируют государственную мудрость в интересах разрешения актуальных проблем современности.
Политическое и социально-экономическое положение России на современном этапе.
ПЕРВАЯ ОСОБЕННОСТЬ заключается в радикальных изменениях в мире и ряде влиятельных государств, вызвавших нестабильность международных отношений на глобальном, региональном и субрегиональном уровнях.
Во-первых, эта нестабильность стала следствием разрушения прежней системы мироустройства, созданной после 2 мировой войны, когда противостояние 2-х гигантов США и СССР фактически являлось главной осью вокруг которой вращалась вся международная жизнь.
Во-вторых, нестабильность явилась результатом незавершенности процесса, образования новых государств и субъектов международного права на месте, ранее занимаемом странами мировой системы социализма и прежде всего Советским Союзом.
В-третьих, радикальные изменения в мире дали мощный импульс разным формам конкурентной борьбы за «приватизацию» результатов этих изменений в свою пользу. Наиболее крепкие и стабильные государства пытались воспользоваться сложной ситуацией внутри новых независимых государств для закрепления собственного влияния и выстраивания международных отношений исключительно в своих интересах.
ВТОРАЯ ОСБЕННОСТЬ заключается в расширении конфликтообразующей основы на глобальном региональном и локальном уровнях в различных сферах жизни мирового сообщества. Провозглашенные новым политическим мышлением идеи всеобщего мира и благоденствия оказались утопией на фоне череды войн и вооруженных конфликтов.
Ситуация усложняется тем, что всё вышесказанное не только не разрешило старые, но и вызвало новые противоречия, которые расширили конфликтообразующую основу.
Мировое сообщество оказалось неготовым и неспособным затушить старые и предотвратить новые конфликты в разных уголках планеты и отдельных регионов.
ТРЕТЬЯ ОСОБЕННОСТЬ заключается в усиливающейся тенденции международного положения. Она отчетливо проявляется в сохранении и активном использовании военной силы во внешней политике государств.
Во-первых, существование и совершенствование военной организации государств мира свидетельствует о том, что в решении новых международных проблем правительства этих стран не намерены отказываться от возможностей старого военно-силового способа их решения.
Во-вторых, милитаризация внешней политики, отчетливо проявляется в стремлении использовать любой повод для того, чтобы показать и проверить силовые приемы на практике.
В-третьих, милитаристский характер проявляется в стремлении государств под видом внешне справедливых и даже миролюбивых задач решать военно-стратегические задачи.
В частности, под видом миротворчества не только совершенствуется военное мастерство, но и достигаются такие военно-стратегические задачи, которые раньше достигались классическим военным путем.
П-р: Война США и НАТО на Балканах. Под видом миротворчества они решают сегодня те задачи, которые вчера у них были расписаны исключительно для военного времени и для ведения военных операций с предполагаемым противником. В этой связи необходимо помнить, что все подвержено законам диалектики, в том числе и милитаризм. Он развивается и традиционно все глубже «зарывается» в «миротворческую камуфляжу».
В-четвертых, милитаристская политика проявляется в стремлении сохранить военно-политическое превосходство за счет наращивания своей силы или несения непосредственного ущерба военной силе вероятного противника.
П-р: это отчетливо проявляется в политике США и др. государств в отношении к России. С одной стороны они стремятся закрепить и сохранить свое силовое превосходство, а с другой стороны по возможности максимально ослабить военную мощь России.
Сегодня главным для противников России является то, чтобы Россия не смогла воевать в новых условиях и не была готова к войнам 21 века.
Четвертая особенность заключается в резком усилении роли военно-промышленного комплекса в международной жизни и внешней политике ряда государств.
Таким образом, нестабильность международного положения, усиливающаяся его милитаризация, которая отчетливо проявляется в сохранении и совершенствовании инструментов войны, увеличение числа вооруженных конфликтов и войн, а также в возрастании роли военно-промышленного комплекса во внешней политике ряда государств, ставит вопрос о военной безопасности России.